– Да… Ты и Гунналуга, помнится, не боишься…
– Я вообще никого не боюсь. Предпочитаю, чтобы меня боялись.
– Ты все не хочешь сказать, чем думаешь колдуна взять?
– Есть у меня для него подарок. Время подойдет, сам увидишь. Это не только для Гунналуга. Это от любой нечисти помогает.
– Тогда пойдем в дом. Вино для тебя еще осталось. Скоро поедем смотреть дружины виков и будем думать, как нам вести себя завтра.
– Если есть вино, я готов еще и дружины Одноглазого осмотреть. Пусть приводит всех вместе с берсерками, – радостно хохотнул Большака. – Да и все войско Гунналуга тоже, даже если оно из привидений состоит…
* * *
Дварфы соорудили носилки из двух срубленных жердей и двух плащей, к этим жердям привязанным, на носилки положили два щита, а на щиты тело своего изрубленного мечами товарища. Недалеко от замаскированного входа в подземелье нашли и убитого мечом дварфа стражника в синем плаще. Значит, маленький подземный житель сумел постоять за себя и ответить ударом на удар, но при таком значительном численном преимуществе он был обречен и долго сопротивляться, конечно, не мог.
– Это мой младший брат Толли, – сообщил Херик. – Он на пятьдесят лет младше меня и еще не успел жизнь посмотреть. У меня еще остались старшие братья, но теперь я в семье самый младший. Надо отнести Толли в Красные скалы, чтобы женщины, в соответствии с обычаями, пропитали тело бальзамами, но какая там обстановка, мы не знаем. Дядюшка Овсень, ты не можешь послать гонца в Дом Конунга?
– Могу, – согласился сотник. – Беда только в том, что мои воины помнят здесь пока лишь одну дорогу – до наших ладей, и вместо Дома Конунга могут ненароком попасть в Дом Синего Ворона. Может, ты посадишь на коня кого-то из своих, кто знает местность? Заводных коней
[11]
у нас хватает.
Коней воинов и стражников Дома Синего Ворона удалось поймать конникам подоспевшей сотни Овсеня. Но делать такие подарки и раздавать коней дварфам, как уже подарил Херику домовушка Извеча, сотник не стал. Кони могли понадобиться воинам Ансгара, а дварфам все равно негде их держать, поскольку кони не любят жить в подземельях.
На одном из заводных коней уже ехала жена сотника, позади которой устроился прямо на крупе малыш Извеча. Всеведа разбирала кожаные свитки, на которых Смеян заставил Извечу писать страницы седьмой гиперборейской скрижали. Всеведа хмурилась, местами не все, видимо, понимая, но в общем текст разбирала и порой начинала перебирать свитки, выискивая то, что ей казалось необходимым. Рядом с матерью, держась за стремя, шла Заряна. Ей тоже предлагали коня, но девушка не умела ездить верхом и потому отказалась.
– Я пошлю… – согласился Херик, обернулся, ничего не сказал, но, видимо, мысленно отдал кому-то приказ, и молодой золотобородый дварф сразу приблизился, не спрашивая, что следует делать. Значит, и объяснения он получил тоже мысленные.
Овсень знаком показал Живану, тот отцепил от своего седла притороченный повод низкорослого, сильного и очень лохматого каурого жеребца. Молодой дварф легко прыгнул в скандинавское седло, лишенное привычных славянским конникам лук, и только после этого получил в руки узду. От резкого аллюра из-под копыт полетело облако темно-серой пыли.
– Он вернется к нам раньше, чем мы успеем добраться до ладей, – пообещал Херик, вслушиваясь в стук копыт и поглядывая на небо в поисках летающих разведчиков колдуна. И дварфу очень не понравилось, что следом за всадником полетели два ворона.
– Дом Конунга так близко?
– Он туда не поскачет. Он поскачет в сторону Красных скал. Это на половине пути от Дома Конунга. Но и близко к Красным скалам показываться тоже не нужно. Мало ли что… Но там уже гонец сможет мысленно поговорить с женщинами. И будет все знать.
– Тогда едем к ладьям. – Овсень обернулся и дал отмашку рукой, показывающую начало движения.
Двинулись в том же порядке, в каком шли от ладей в сторону черной башни – двумя вытянутыми колоннами, только теперь двигались медленнее, потому что впереди колонны дварфов несли носилки с погибшим Толли.
– Как у вас принято хоронить умерших? – поинтересовался Овсень. – Делаете погребальный крадо?
– Нет. Мы выкапываем большую пещеру, завариваем стены так, чтобы не проходил воздух, ставим там все необходимое для жизни и работы и в пещере оставляем того, кого провожаем. Предварительно его тело пропитывают бальзамами, которые не дают телу стареть много веков. И завариваем вход. Дварфы в таких пещерах могут продолжать жизнь в новом качестве, и они, наверное, продолжают ее, потому что известно несколько случаев, когда случайно вскрывали погребальную пещеру, и на покойнике, который пробыл там несколько сотен лет, не было следов гниения. Это большая работа – построить достойную пещеру, чтобы похоронить умершего, большая работа – подготовить его в дальний путь, и потому мы хороним только на девятый день после смерти. Я знаю, что у вас, людей, все не так…
– У людей свои обычаи, причем разные у каждого народа. Даже у одного народа, если народ большой, в разных местах разные обычаи…
Громкое карканье заставило их прервать разговор. Над колоннами русов и дварфов собралась целая стая воронов, которые перекликались, словно что-то обсуждая. Стая прилетела с той стороны, где только один из стрельцов сумел расправиться почти со всеми воинами и стражниками, оказавшимися у входа в подземный ход.
– Стрелять? – спросил сотника Вислоусый Белун.
– Всех все равно не перестреляешь. Да, наверное, Гунналугу уже все и без того доложили. Лучше побереги стрелы. Боюсь, они скоро нам сгодятся. Велемир, к середине пути вышли вперед пару человек. Пусть подстрахуют того золотобородого разведчика. Вообще-то Гунналуг успеть не должен, но мало ли кто увяжется за дварфом…
– Спасибо, дядюшка Овсень, – сказал Херик. – Я постеснялся тебя об этом попросить…
Овсень вздохнул.
– Вот и видно, что ты человек мирный. Военные люди в таких случаях стеснения не испытывают и о деликатности забывают, – ответил сотник. – И ты тоже, если начал воевать, про стеснение забудь. Ты местные порядки лучше нас знаешь. И говори сразу… А пока скажи своим, чтобы были готовы. За нами может быть погоня.
– У Гунналуга больше нет воинов в башне. Их всех Велемир перебил, и даже тех воинов, что вышли колдуну в подмогу. Но теперь и в погоню послать некого.
– Он сам может погнаться. Это хуже, чем войско. Всеведа! – оглянулся Овсень. – Нашла что-нибудь?
– Только половину. Это не поможет мне снять печать с сети… Я пока еще бессильна…
– Значит, если Гунналуг погонится за нами…
– Мне нечем ему ответить… Я бессильна…
– Тогда будем сами двигаться быстрее.
– Нельзя, – возразил Херик. – Этим мы обидим дух погибшего Толли. Он подумает, что мы стремимся быстрее от него избавиться.
