Что касается личности самого Гунналуга в ситуации, сложившейся в настоящий момент, то он полностью уже отдал себе отчет в произошедшем, и, как ни жалко было расставаться с магическими силами, с властью, которую эти силы давали, он вынужден был констатировать этот факт. Расстался, и ладно. Ничего невозможно изменить, значит, не стоит и трепыхаться, не стоит и жизнь себе портить переживаниями. Радоваться следует, что Заряна не лишила его жизни. Но есть же и другая жизнь, без колдовства. Несмотря на то что он немолод, благодаря знаниям и прежнему авторитету он сумеет и в новой жизни устроиться.
С этими двумя вопросами все было предельно ясно. Два других тоже решались. И даже без вмешательства Гунналуга. Единственное его вмешательство – это обязательное налаживание отношений с Ансгаром. А судьбу Торольфа пусть решают новый конунг и славяне, которые специально для этого приплыли к таким далеким для них берегам.
Но что может принести такая ситуация в дальнейшем? Только сожаление об упущенных возможностях, когда был шанс сместить Ансгара с высот правления и силой захватить спорные земли? Но без этих земель Дом Синего Ворона пока обходился и может обходиться в дальнейшем. Единственно, при конунге Кьотви спор за земли шел уже не между конунгом и старшим ялом Дома Синего Ворона, а между Домом Синего Ворона и Норвегией. То же самое состояние определится и при конунге Ансгаре. А вот если бы Ансгар стал простым ярлом своего Дома, то это уже были бы разборки между частными владельцами, и государственные границы здесь бы не учитывались. Да, возможность завладеть спорными землями Дом Синего Ворона не теряет, но упускает. Зато сможет выстоять против Еталандов, желающих обрушиться на него всей мощью. Наверное, на таких условиях союз с Ансгаром выгоден…
С этими мыслями, не слишком радостными, но в то же время и не убивающими, Гунналуг выехал на другую сторону холма, откуда уже и его черную башню было не видно, зато он сразу увидел другое. Его вороны сильно кричали, хотя больше кричали вороны не его, а посторонние, настоящие, слетевшиеся сюда на пиршество со всей округи. Но кто устроил им это пиршество, этого Гунналуг не знал. Хотя уже понял, что стало на праздничном птичьем столе угощением. Холм был не слишком велик, и склон его соответственно тоже. И рассмотреть распростертые тела воинов труда не представляло. Вороны при его приближении неохотно разлетались или вообще просто отпрыгивали в сторону и не стремились скрыться с глаз. Но всех объезжать и рассматривать нелицеприятную картину Гунналуг не стал. Он и так уже посчитал. Да, это большие потери при скором подходе противника. Непредвиденные потери. А длина стрелы, торчащей в горле одного из воинов, говорила сама за себя. Понятным стало, кто выпустил ее. В Скандинавии не делают таких длинных и тяжелых стрел, потому что скандинавский лук с такой стрелой не справится. Значит, здесь были славяне-русы. Следы на дороге отчетливо показывали, что прошел большой отряд конников и пеших воинов. И еще какие-то следы… Большие, странные… Ах да, славяне же ездят на лосях…
Но больше других Гунналуга заинтересовали оставленные в пыли следы, тянущиеся рядом с отпечатками копыт. Вроде бы человеческие, но слишком маленькие, словно бы детские, но детям здесь делать нечего, да и как собрать сразу столько детей в одну колонну. Никак не меньше сотни прошло…
Но и здесь ответ пришел сам собой – дварфы были вместе со славянами. Значит, еще одна сила выступает против Торольфа, и Торольф окончательно обречен. Дварфы мстят за захват заложников в Красных скалах. Но нельзя допустить, чтобы эта же сила выступила против Гунналуга, иначе дварфы пророют Сигтюрггу подземные ходы под Дом Синего Ворона, и тогда оборона будет быстро сломлена. И что же делать?
А делать следует только одно: немедленно отправляться к Ансгару. Дварфы, несомненно, тоже войдут в подчинение к юному конунгу. И куда он может их направить?
Немедленно… Спешить… Спешить… По воде быстрее… Значит, плыть…
И колдун безжалостно огрел круп своего коня нагайкой, обычно висящей у него на луке седла. Конь, до этого сдерживаемый человеческой рукой, не ожидал такого резкого и злого посыла и рванул с места, едва не выбросив колдуна из седла. Но Гунналуг удержался и еще несколько раз подогнал коня. Следовало торопиться. Следовало обогнать славян, идущих вместе с дварфами, чтобы не встретиться в Доме Конунга с Заряной. Хозяину после плена надо успокоиться, нужно забыть все, что произошло и что только недавно давало такие сильные переживания. Завтра уже эти переживания потеряют остроту, послезавтра будут тихими, а потом и вообще сгладятся и не будут вызывать желания отомстить.
Торопиться… Торопиться… Не заезжая в Дом, сразу во фьорд, где стоят драккары…
И что же он перед этим так медлил, что же коня сдерживал! Быстрее…
* * *
Чем хороши драккары, им не нужно много времени, чтобы отправиться в путь. Да и сами скандинавские моряки легкие на подъем. Только прозвучала команда колдуна и кормчие дали знак рукой, как команды трех легких драккаров, что оказались в этот момент во фьорде, начали разбирать весла.
Оказавшиеся здесь же два младших ярла Дома Синего Ворона тоже повиновались требованию Гунналуга без лишних вопросов. Ярлам он, впрочем, разъяснил:
– Едем к Ансгару. Едем с визитом вежливости. Ведем себя как любящие добрые соседи.
Ярлы вопросов не задавали. Тон колдуна был, как обычно, категоричным, и сам он не привык раньше, не собирался и сейчас, пока еще обстоятельства позволяют, перед кем-то отчитываться в своих поступках. Но добавил:
– Постарайтесь выглядеть приветливо и понравиться Ансгару. Он почти ваш ровесник. Разве что лет на пять моложе… Но вы можете найти общий язык, если будет возможность поговорить, хотя надолго мы не задержимся и на застолье я не рассчитываю. У нас слишком много дел в Доме, а враг уже близко.
Трап уже выставили, но стоял он очень круто, потому что бродячая дюна вышла к самой воде, и пришлось нос драккара задрать непривычно высоко. Старый кормчий Хальвидан попытался подать руку, чтобы помочь колдуну подняться, но тот сердито отмахнулся – не старик и не женщина, чтобы принимать помощь. И быстро взошел по трапу, показывая, как он торопится, и своим видом заставляя торопиться других.
– Плывем!..
Гребцы дружно, с грозным гиканьем, далеко пробежавшим по воде, столкнули драккар в воду и только в самый последний момент попрыгали на борт сами. Хальвидан командовал, и команды его выполнялись одновременно на всех трех лодках. Драккары развернулись, с места двинулись одновременно и какое-то время дружно выдерживали ряд. Но в пролив выходили по одному, а в открытом море выдерживали строй треугольника, при котором впереди шел драккар с Гунналугом на борту, а два других держались по бокам и чуть отстав. При встречном ветре парус не опускали и плыли только с помощью весел. Но путь был недалекий, и сил гребцам должно было хватить, тем более что, кроме самих гребцов, кормчих, колдуна и двух младших ярлов, лодки никого больше не несли, а без груза они всегда легки на воде. Назад уже пришлось бы идти по ветру, и потому экономить силы гребцов для обратного пути смысла не было.
