– Зачем? – не сразу понял Большака.
– Чтобы почувствовали, каково без дома оставаться… И рабов полные ладьи привезем…
– На ярмарку в Аркону? – спросил Большака, внимательно вглядываясь в лицо старого товарища. – Там скоро ярмарка рабов будет…
– Я шучу, – отмахнулся Овсень и поднял руку с топором, приветствуя пробившегося к ним дварфа Хаствита. – Это уже полная победа…
* * *
Ансгар приехал на собрание бондов скромно, не показывая себя людям, и вместе со своими воинами занял место в средних рядах среди желающих понаблюдать за зрелищем, которое увидеть удается не часто. Собрание бондов выбирает конунга только в том случае, если прерывается династия, или наследник титула бывает недостойным его, или теряет символ власти. Такое происходит раз в несколько поколений. Глубокий капюшон скрывал лицо юноши, которое и без того было знакомо не многим, поскольку выборщики представляли собой разные вики Норвегии, а знали юного конунга только в ближайших виках да в самом Ослофьорде. Но большинство зрителей как раз и были жителями Ослофьорда и ближайших виков, и потому пришлось спрятаться от них, чтобы не выдать себя раньше времени.
Конечно, ничего страшного не было бы в том, что Ансгара узнали, что он вышел бы на всеобщее обозрение, показал меч Кьотви. Его провозгласили бы конунгом, и на этом собрание было бы завершенным. И Торольф Одноглазый не смог бы ничего предпринять. Но в этом случае Торольф остался бы скрытым врагом, который готовит удар в спину. А от таких врагов необходимо избавляться сразу, и делать это следует безжалостно. Но, чтобы соблюсти закон или хотя бы видимость закона, тому же собранию следует доказать, что ярл Торольф плел интриги против законного претендента на власть и даже пытался погубить его. В этом случае любое наказание со стороны конунга не будет тиранией, а будет только проявлением закона. И потому предстать перед собранием следовало только в самый критический момент.
Перед тем как занять место среди зрителей, юный конунг отправил Хрольфа с Велемиром на наблюдательную вышку в стороне от Ослофьорда. С этой вышки, поставленной на утесе, можно было одновременно смотреть и за морем и за сушей и зажжением костра предупредить о появлении неприятеля. Впрочем, здесь неприятель не появлялся уже давно, со времен непродолжительной войны, что вел конунг Кьотви со шведами. Но тогда шведам даже не дали высадиться с драккаров, огненными стрелами запалив паруса двух передовых, что входили во фьорд. А потом Кьотви позволил половине шведов высадиться с драккаров в другом, соседнем фьорде и атаковал их, не успевших занять боевую позицию. Вторая половина войска высадилась только для того, чтобы вступить в уже закончившийся бой и тоже быть уничтоженной. И уже много лет Ослофьорд жил в спокойствии. Тем не менее стражника на вышку всегда выставляли. Но это была больше дань традиции, чем необходимость.
Хрольфу удалось встретить на вышке знакомца, быстро найти с ним общий язык и объяснить, зачем он оставляет там славянского лучника, непревзойденного в дальности и точности стрельбы. Стражник хорошо знал и уважал ярла Фраварада и согласился без долгих уговоров. И возразил только одно:
– С вышки до поляны ни один лук не достанет.
Хрольф перевел слова сомнения.
– Мой достанет… – скромно сказал Велемир и полез по перекладинам, набитым на бревно.
Хрольф, желая полюбопытствовать, несмотря на свой солидный возраст, сам поднялся на верхнюю площадку, чтобы посмотреть. Обзор с вышки в самом деле был великолепный, но в способности стрелы достать поляну Хрольф тоже усомнился. Тем более усомнился в возможности попасть в какую-то определенную цель. Велемир в ответ на повторные сомнения ничего не сказал, только стал снимать костяной прозор и вставлять стальной.
Хрольфу, который с приказами Ансгара спорить не собирался, осталось только спуститься и поспешить к конунгу, который стоял недалеко от поляны в окружении своих людей.
Поляна на окраине Ослофьорда была большая и могла бы вместить и втрое больше народа, чем явилось на собрание. Для бондов-выборщиков были выставлены специально сколоченные для этого скамьи. Для старшин-выборщиков отдельно и чуть впереди были выставлены сосновые колоды, более устойчивые, чем шаткие скамьи. Вставать за спиной выборщиков запрещалось кому бы то ни было, чтобы не мешать им голосовать и не давить авторитетом или иным способом, препятствуя выражению честного мнения. Справа от бондов, составляя вторую сторону квадрата, были отведены места для ярлов. Ярлы свой голос должны подавать точно так же, как свободные бонды, и потому им были отведены свои скамейки, но за спиной ярлов в некотором отдалении стояли приведенные каждым собственные воины. Считалось, что воины не позволят оказывать на ярлов давление. Правда, большинство привело с собой не больше двух-трех человек. Исключение составляла полусотня Торольфа Одноглазого, но она расположилась чуть в стороне, однако Торстейн Китобой, командующий этой полусотней, в любую минуту был готов выдвинуться туда, куда прикажет ярл. Сам Торольф тоже держался в стороне от прочих ярлов и даже сидел не на общей скамье, а на специально привезенной для этого его людьми сосновой колоде, окруженный десятком своих воинов, среди которых стоял и человек в таком же, как у Ансгара, плаще с капюшоном. Лица человека видно не было, но Ансгар узнал характерный разворот плеч и не сомневался, что Торольф привел на собрание ярла Фраварада как свидетеля гибели Ансгара.
Две другие стороны квадрата были отведены для зрителей.
Почти в середине квадрата, чуть ближе к скамьям ярлов, было установлено кресло для лагмана Анлава
[16]
, самого уважаемого из старейшин, носителя закона и верховного судьи страны.
Порядок голосования был таков. Сначала должен был говорить лагман, сообщить, что Норвегия осталась без конунга, и призвать ярлов выставить кандидатуры на титул. Если кандидатур будет много, ярлы должны выбрать не более двух из всех и представить их собранию. После этого уже все решали выборщики, которые называли одно имя и предлагали его для утверждения ярлам. Если ярлы не соглашались, а бонды настаивали, решающим считался голос лагмана. Чью сторону примет он, тот и станет править страной.
Зрители долго ждали, когда рассядутся выборщики. Но они не слишком торопились на свои места, по одному, по двое появляясь из улиц Ослофьорда. Несколько человек пришли даже позже ярлов, привычно хмурых и надменных и поглядывающих один на другого с обычным неодобрением, если не с враждебностью. Наконец, все расселись, и только после этого откуда-то из толпы появился лагман Анлав, неторопливо дошел до своего кресла, потрогал подлокотник рукой, словно проверял прочность кресла, но садиться не стал и повернулся в сторону скамейки с ярлами, ожидая, когда стихнут голоса, чтобы он мог сказать свое слово.
Ансгар смотрел не на лагмана, а на Торольфа. А Торольф явно искал кого-то взглядом. Он многократно осмотрел все скамьи с ярлами и подолгу всматривался в толпу зрителей. Кого искал Одноглазый, догадаться было нетрудно. Но в плащах с капюшонами было несколько человек, и как-то выделить среди них Ансгара было сложно. Воинам своим, стоящим рядом, Ансгар строго сказал, чтобы никак не показывали своего отношения к нему. Таким образом, воины конунга выглядели простыми зрителями. И только один из них, имеющий плащ, подметающий полами землю, по приказу конунга стоял слева от него, чтобы полой своего плаща прикрывать меч Кьотви.
