2
Память не подвела Василия Юрьевича – вскоре все это поняли по усиленной тряске. Кузов грузовика вибрировал не переставая, передавая вибрацию на сиденья. Толстые ватные халаты, свернутые в несколько слоев, в этом случае были настоящим спасением.
– По такой дороге хорошо после обеда ездить, – высказался майор Старогоров. – Быстро все в желудке утрясется.
– А что ж хорошего? – возразил подполковник Лукошкин. – Утрясется, значит, место освободится. Снова есть захочешь. И страдай от голода до самого ужина. Не одобряю...
К счастью, такая дорога тянулась не слишком долго. Вскоре машина въехала в какой-то населенный пункт, имеющий право называться даже городом или городком. Это Владимир Алексеевич определил после нескольких взглядов в одну из дыр полога. Теперь уже дорога была лучше, и грузовик ехал достаточно ровно. После непродолжительной остановки въехали в какие-то ворота, и машина остановилась. Хлопнула дверца кабины, а еще через несколько секунд Турумтай дал кому-то команду на своем языке. Зашевелился застегнутый задний полог, потом откинулся. Два солдата иранской армии открыли и опустили задний борт. Рядом с ними стоял Турумтай.
– Машину разгружать не будем, – сказал иранский подполковник. – Нам еще на ней в аэропорт ехать. Люди могут размять ноги. Полковника Кирпичникова ждет наш генерал, познакомиться желает. И... Эфенди полковник, я не запомнил, кто должен сопровождать груз к вертолету. Испанец...
– Гималай Кузьмич.
– Да, Гималай Кузьмич. Его ждут в канцелярии, чтобы сфотографировать и оформить документы сотрудника гуманитарной миссии ООН.
Кирпичников коротко глянул на солдат, стоявших рядом с бортом грузовика. Турумтай поймал этот взгляд и, не дожидаясь вопроса, ответил командиру группы:
– Солдаты из простых крестьян. Они не знают русский язык. Можно свободно разговаривать, ничего не поймут. Если группа желает отойти, солдаты останутся на посту. Правда, они без оружия, но на территории базы опасности нет. Можно спокойно отходить, солдаты к грузу никого не подпустят.
Кирпичников легко спрыгнул на асфальт.
– Пойдемте к вашему генералу...
Идти было недалеко: грузовик остановился на стоянке с торца двухэтажного вытянутого дома, а вход в здание был сразу же за углом. Был и еще один вход – по центру виднелось большое крыльцо под бетонным козырьком, но там, скорее всего, двери были закрыты. Ни на самом крыльце, ни рядом никто не стоял. У ближнего же входа кого-то дожидались несколько офицеров. У двери стоял солдат-часовой с АК-47, хотя пропуска не проверял. Пропускная система внутри базы, видимо, отсутствовала.
– Генерал – это кто? – спросил Кирпичников иранского подполковника. – Ваш командир?
– Нет. Наш командир, если уж поручил мне дело, вмешиваться в него не будет, и только по завершении выслушает рапорт. У нас в корпусе принято строгое отношение к делу, и каждый выполняет свое поручение с полной ответственностью. Этот генерал – какой-то любопытный из Генерального штаба. Приехал на базу с проверкой и хочет посмотреть на русский спецназ.
– Тогда ему нужно на Северный Кавказ ехать, там посмотрит в деле. Здесь, думаю, такой возможности у него не будет, а учений с демонстрацией своих боевых навыков мы устраивать не намерены.
Турумтай уловил в голосе полковника нотки раздражения, вздохнул и развел руками.
– К сожалению, такие у нас порядки. Кто старше званием, тот хочет показать свою власть – и лезет порой туда, куда ему лезть не следует. Но я напишу рапорт своему командованию. Генералов тоже следует ставить на место. У нас есть полномочия, чтобы поставить на место даже министра обороны. Хотя отказаться выполнить приказ я не могу.
– Надо же, у вас всё, как у нас, – усмехнулся Владимир Алексеевич. – К сожалению, у нас нет «корпуса стражей», который может поставить на место министра обороны. У нас этого даже ФСБ пока не может...
Турумтай, скорее всего, не понял, о чем речь, но согласно закивал и остановился перед дверью в середине ближнего крыла первого этажа.
– Нам сюда.
Он постучал в дверь, которая тотчас открылась. За ней стоял молодой офицер с непонятными Кирпичникову знаками различия, а в трех шагах от него за письменным столом в тесном кабинете сидел седовласый генерал с громадными пышными усами. Но Владимира Алексеевича поразили больше не усы, а генеральские погоны, на вышивку которых, наверное, ушло не менее килограмма золотых нитей. Погоны светились и сверками замысловатым узором и больше походили на бутафорию, чем на погоны военного человека.
Турумтай и Кирпичников, несмотря на то, что оба были в цивильной одежде, переступив порог, приняли стойку «смирно», и иранский подполковник сделал доклад на фарси, который Владимир Алексеевич не знал. Генерал, как понял Кирпичников, не знал русский язык и потому разговаривал на родном, но Турумтай переводить, кажется, не намеревался, и на вопросы, обращенные к Кирпичникову, отвечал сам. Аудиенция закончилась быстро. На прощание генерал пожал всем руки и что-то пожелал. Молодой офицер распахнул дверь, и Турумтай вышел первым. Владимир Алексеевич хотел было повернуть к выходу, но иранец взял его за локоть и направил в другую сторону.
– Там еще один генерал желает задать вам вопрос. Этот уже будет спрашивать по делу.
– А первый спрашивал не по делу?
– Первый вообще думает, что два спецназа проводят совместные учения, и потому оба офицера в гражданской одежде. Так мне приказали ему сообщить.
– Кто приказал?
– Второй генерал. К которому мы сейчас идем.
– Кто это?
– Гейдар Мослехи, начальник нашей разведки. Он человек деловой и надолго нас не задержит. У него к вам, эфенди полковник, даже не вопрос, а просьба. И генерал, и я, мы надеемся, что вы сможете ее удовлетворить.
– Просьба относительно чего?
– Он объяснит. Нам на второй этаж.
Лестница шла из небольшого холла, расположенного по центру здания. Центральные двери были закрыты, и, кажется, Владимир Алексеевич понял почему. Холл был весь заставлен кадками с лимонными деревьями, и запах лимона распространялся далеко вокруг. Видимо, кто-то из командиров базы любил этот зимний сад, где стояло несколько скамеечек для отдыха, и считал, что лучше пользоваться боковыми дверями и не подпускать к лимонам зимний холодный воздух с улицы.
Поднялись по лестнице на второй этаж. Кабинет, занимаемый генералом Мослехи, располагался рядом с лестницей. Турумтай постучал. На этот раз молодого офицера за дверью не оказалось – хозяин кабинета сам крикнул что-то слегка хрипловатым голосом. Турумтай вошел первым, Кирпичников следом за ним. Это был большой кабинет со множеством столов, и все они были завалены листами карт. Владимир Алексеевич, чьи мысли уже витали где-то по ту сторону восточной границы Ирана, не удивился, увидев карты Афганистана. Рядом с ними лежали и карты Ирака, и даже, как показалось, Армении и Азербайджана, которые граничат с Ираном на севере. Не хватало только карт Турции, Пакистана и Туркменистана, иначе был бы полный набор приграничных государств. Сам начальник иранской разведки был в европейском гражданском строгом костюме и вовсе не походил на человека военного.
