Гейдар Мослехи встал из-за стола, пожал руку сначала Турумтаю, потом и Кирпичникову и заговорил на русском языке. Владел он им намного хуже, чем подполковник, но тем не менее объяснялся вполне понятно.
– Я полчаса назад имел разговор с генералом Апраксиным. Он не возражает против моего предложения. Если не верите мне, можете сами позвонить ему и проконсультироваться.
– Я, господин генерал, еще даже не знаю, о каком предложении идет речь...
– Предложение простое. Мы желаем вести постоянный мониторинг своих границ как с Ираком, так и с Афганистаном. Для этого нам нужны «беспилотники», но такие, которые будут практически незаметны для тех, кого мы опасаемся. Скажу откровенно: они должны летать не только над нашей территорией, но и на особо напряженных участках границы, заглядывать за ее линию. Это возможно только в двух вариантах. Первый – использование высотного самолета-разведчика, способного вести наблюдение из ближнего космоса; однако это не делает самолет неуязвимым для ракет потенциального противника, и потому не выглядит лучшим вариантом. Кроме того, такой самолет-разведчик слишком дорог и сложен в эксплуатации. А нам необходимо контролировать несколько сложных участков, отдаленных один от другого на значительное расстояние. Второй вариант – малые и дешевые летательные аппараты. Такие, как мы знаем, есть у вас. Нам уже прислали рекламные проспекты, и наши спецслужбы проявили заинтересованность вашими БПЛА ВВП.
– Да, господин генерал, мы имеем с собой несколько таких летательных аппаратов. Между собой мы зовем БПЛА ВВП просто «летающим ведром».
– Вот именно они нас и интересуют. И я хочу попросить вас разрешить подполковнику Турумтаю произвести видеосъемку летательного аппарата в действии, – генерал Мослехи поднял руку с раскрытой ладонью, словно останавливая Кирпичникова, хотя тот еще ничего не сказал. – Я понимаю, что все полностью снять будет невозможно, «беспилотник» улетит далеко. Но хотя бы то, что можно... И предоставить нам запись полученных с беспилотника данных. Это необходимо нам, чтобы оценить возможности вашего аппарата, представить правительству широту его возможностей и потребовать финансирования покупки. Без такой демонстрации нам придется слишком долго выпрашивать деньги, а БПЛА ВВП нужны нам уже в ближайшее время. Не возражаете?
– Как я могу возражать, если это одна из наших задач, господин генерал? Мы специально брали с собой БПЛА ВВП, чтобы продемонстрировать вам аппарат в реальной обстановке. И против видеосъемки я возражать не стану, и против получения данных, которые доставит нам «летающее ведро», – тоже, поскольку операция у нас совместная.
Глаза Мослехи засветились радостной улыбкой. Он улыбался не ртом, а только глазами.
Кирпичников дал обещание – и только тут понял, в какую ловушку он попал. Передав эти данные представителям иранской разведки и подполковнику «Корпуса стражей исламской революции», он предоставляет иранской стороне материал, который подтверждает участие россиян в акции на территории Афганистана, причем акции против США. А как этим материалом сможет распорядиться иранская сторона – это еще неизвестно. По большому счету, такая информация может стать и инструментом международного шантажа. Но отступать было уже нельзя. Иранская разведка в этом случае почти выиграла дебютную партию, с азиатской хитростью оформив свой ход интересом к покупке БПЛА ВВП. И если отказаться, это может негативно сказаться на продаже «беспилотников». Но полковник сразу придумал, какие меры ему необходимо предпринять, чтобы минимизировать возможные потери – при этом не показывать себя хитрым обманщиком, а говорить открыто, чтобы избежать дальнейшего недопонимания. Но делать это следовало умно.
– Есть только одно условие, господин генерал.
– Я слушаю.
– Поскольку мы не находимся в состоянии военного конфликта с Соединенными Штатами, мы не желаем афишировать свои действия. И потому нам хотелось бы производить видеосъемку самим, при этом снимать так, чтобы никто из наших офицеров не попал в кадр. Это, как вы понимаете, естественный режим секретности. Я не думаю, что рекламные кадры будут от этого менее эффектными. Вы только выделяете нам во временное пользование камеру, а мы по завершении операции возвращаем вам ее вместе с отснятым материалом.
Гейдар Мослехи откровенно поморщился, и радость из его глаз ушла. Полковник российской военной разведки сделал сильный ответный ход. Но возражать генерал не мог, потому что такой ход полностью соответствовал естественным правилам.
– Хорошо. Подполковник Турумтай передаст вам свою камеру...
* * *
Ждать пришлось только Гималая Кузьмича, который задержался в канцелярии. Но и он вернулся через полчаса вместе с каким-то офицером, который передал пакет Турумтаю и что-то сказал на фарси. Подполковник в ответ только кивнул и сделал знак, требуя начать посадку в машину. Группа быстро устроилась на прежних местах. Сложенные в несколько слоев халаты так и оставались на месте, готовые сослужить свою службу еще раз. Солдаты закрыли снаружи задний борт и застегнули полог.
– Что принес, Гималай Кузьмич? – поинтересовался Кирпичников.
– Всю документацию по гуманитарному грузу и документы на мое имя. Я теперь представитель межправительственной гуманитарной организации или чего-то там такого же. Зовут меня Алонсо Родригес. В мои функции входит не только сопровождение груза до места назначения, но еще и обучение персонала работе с дизельными электрическими станциями нового поколения. Надеюсь, справлюсь, если мне не будут задавать вопросы относительно нового поколения этой техники. На всякий случай мне объяснили, что работу такой станции контролирует компьютер, регулирующий выдаваемую мощность дизеля в зависимости от потребления электричества. Большая экономия топлива. Нам бы такую, чтобы солярки с собой поменьше таскать...
– Есть такие станции, – согласился подполковник Вельчанинов. – Я уже с ними встречался. Мы захватили что-то подобное у бандитов на уничтоженной базе. Привезли в военный городок, наши «специалисты» за полчаса всю электронику сломали, и с тех пор работает, как обычная, без всякой экономии. И даже больше жрет.
– Специалистов у нас хватает, – не нашел, что возразить, Кирпичников, и снова повернулся к Слепакову: – И что, Гималай Кузьмич, нормальные документы сделали?
– Согласно образцам. У них в канцелярии порядок. На каждый документ, который требуется сделать, есть образец. Меня сразу и сфотографировали, и фотографию вклеили, и печать поставили. Всё на двух языках: на испанском и на обороте на французском. Только фотография вклеена всего одна. На обороте, говорят, вклеивать не нужно, хотя там есть специальное место под фото... Но они лучше знают. И есть еще дополнительный документ на фарси – что-то типа подтверждения с переводом текста. Это якобы для местных проверяющих органов, выдается всем. На всякий случай и мне выдали. Вдруг спросят, надо показать... Вроде бы подполковник Турумтай им объяснил, что документы нужно подготовить для предъявления контролеру ООН. Но меня еще и от местной полиции страхуют.
– Да, – подтвердил подполковник Вельчанинов. – Эти ребята свое дело знают. А вообще нам всем тоже на всякий случай следует знать, что любой документ или что-то схожее, что выполнено идеально и полностью, способно вызвать большее подозрение, чем то, что имеет очевидные недоделки, кривые печати или подпись не на месте. Каждый проверяющий считает, что поддельный документ будут делать предельно аккуратно, чтобы не возникло придирок. Настоящий же документ может быть каким угодно. Людям свойственна небрежность. В этом и ошибка, потому что все спецслужбы уже давно эту систему изучили и стараются при оформлении документов умышленно допускать какие-то недочеты. Так бумаги больше похожи на настоящие, чем настоящие, но выполненные без недочетов – что, как ни странно, тоже порой случается...
