– Я понял тебя, – сказал генерал Лукьянов и громко вздохнул. – А я надеялся, что мы с тобой сработаемся… Куда тебя отвезти? В деревню поедешь или еще куда-то?
– На Хорошёвку, если можно…
– Сережа ждет в машине, Магомедов едет в качестве прикрытия. Свободен, Валар.
Мне показалось, что генерал Лукьянов расстроился, но лучше уж так, нежели расстроиться самому…
* * *
Съездил…
В управлении я надолго не задержался, поскольку с распростертыми объятиями меня никто не встречал, и вообще мало кто понимал, кто я такой и что мне нужно. Даже пропуск мне оформляли дольше, чем потом решались все текущие дела. Хотя задержка все же произошла: мне пришлось зайти в кабинет командующего и представиться, но перед этим, пока он был занят, пришлось подождать. Естественно, полковник Мочилов расспросил меня о разговоре с генералом Лукьяновым – и остался доволен результатом. Как мне показалось, командующий был единственным человеком, знающим мою историю. Впрочем, это могло быть обманчивым впечатлением, поскольку в разведке принято чаще молчать, чем говорить, и редко кто проявляет свои эмоции. Именно Мочилов посоветовал мне как можно быстрее ехать в бригаду. Это вопрос безопасности, поскольку в бригаде я буду, как-никак, под сильным прикрытием, которое в Москве и в Подмосковье легально обеспечить невозможно. Туда же пообещали переслать из канцелярии и все документы, что будут предоставлены медицинской комиссией. По крайней мере, командующий при мне позвонил и распорядился о пересылке документов сразу же по поступлении.
Вот и все. Никто меня даже чаем угостить не пожелал. И машину не предложил, чтобы добраться до деревни, а потом – с вещами – до вокзала. Пришлось добираться автобусом до поворота с Горьковского шоссе, а потом ловить попутку.
Мама была в школе, где все еще не закончился летний ремонт, хотя уже начался август и прошел Ильин день. Собрав свой рюкзак и упаковав в отдельный пакет оружие, не числящееся за мной официально, я забросил его за плечи и взял в руки тяжелую спортивную сумку. Не думал, что у меня накопилось столько багажа, что будет тяжело таскать… Но нужно тащить. На марше груз бывает и более тяжелым, хотя там он пакуется так, что не оттягивает руку, как сумка, – и ничего, бежишь и не замечаешь, что почти полста килограммов с собой тащишь…
Очень хотелось зайти попрощаться с уважаемым соседом, священником отцом Василием. Однако на дверях его дома висел замок. Обычно священник дверь на ключ не закрывал – просто навешивал замок и уходил. Да и это он делал лишь тогда, когда надолго удалялся из дома. Придется передать извинения через маму. И потому я пошел напрямую в школу.
Мама у меня человек сдержанный в проявлении чувств, особенно на людях, и потому мы попрощались коротко. А тут и машина подвернулась – один из учителей поехал в Москву на своем «жигуленке» и обещал подбросить меня до Казанского вокзала.
И все это время – в дороге, на вокзале, пока ждал отправления поезда, и потом, уже в вагоне – я не забывал, во сколько оценена бандитами моя голова. Много это или мало, я не знал, поскольку никогда такой суммы не имел и, естественно, не понимал, насколько быстро такие деньги могут быть потрачены. У меня вообще давно уже сложилось мнение, что небольшая сумма денег, имеющаяся в наличии, тратится гораздо дольше, чем большая. Наверное, потому, что ни на что лишнее не разбрасываешься. А вот миллион баксов может разлететься быстро, потому что трудно сосчитать, сколько осталось. Кажется, что много, а на деле всегда оказывается пшик… Нет, наверное, я все-таки дорого стою. За ерундовую работу и платят ерунду. А за хорошую, трудную работу и платят хорошо. А это тяжело и опасно – меня убивать…
С этими мыслями я сидел в купе за закрытой дверью и слушал, как за стеной, в соседнем купе, разговаривают на своем языке два кавказца. Потом слушал такую же речь в исполнении других голосов за дверью, в коридоре, и все это мешало мне нормально существовать. Давило психически и нервировало.
Тем не менее я все же, постелив постель, приказным порядком заставил себя уснуть, уверенный, что проснусь, если это потребуется. И просыпался каждый раз, когда сосед по купе, перепивший пива, в очередной раз вставал, чтобы сбегать в туалет. При этом он оставлял дверь купе открытой. Я не спал, пока сосед снова не закрывал дверь и не водворялся с сопением на свое место. Ладно, хоть не храпел…
Так я и ехал, то засыпая, то просыпаясь.
Утром, когда я пил чай, мне на мобильник позвонил из бригады мой заместитель – старший лейтенант Сережа Украинцев. Он и его группа только что вернулись с Северного Кавказа. Сережа обрадовался, что через пару часов я приеду, и обещал найти машину, чтобы встретить. Это было надежнее. Добираться на такси до военного городка не слишком приятно, поскольку большинство таксистов в городе или среднеазиаты, или кавказцы. Все почти так же, как в Москве. Значит, и до самого дома добираться в напряжении. А уже хотелось расслабиться, потому что начала подкрадываться усталость. Она еще не давила на плечи – пока только мягкими кошачьими лапками задевала сознание. Но потом, как я знаю, «кошачьи лапки» усталости обычно выпускают когти…
* * *
Рядом со зданием вокзала располагалась автостоянка. Там меня встретил не старший лейтенант Украинцев, а старший прапорщик Андрей Бубновский, сапер нашего сводного отряда, на глазах которого, стоя почти вплотную к нему, я и получил последнее ранение, которое чуть не сделало из меня инвалида.
– Готов в бой, товарищ капитан? – спросил старший прапорщик, протягивая мне руку.
– Можно сказать, что только что из боя… Ты сам по себе или по мою душу?
– По твою.
– А Украинцева где потерял? Он обещал встретить.
– Его к комбату срочно вызвали. Что-то там запрашивают по материалам командировки. Отправил меня, поскольку обещал.
– Тогда поехали…
Старший прапорщик приехал на своей пятидверной «Ниве». Он не стал открывать багажник, а просто распахнул заднюю дверцу, чтобы я бросил свою тяжелую сумку на сиденье. Рюкзак я сумел устроить на коленях. Он у меня небольшой, не армейский. Так и поехали, не задерживаясь в городе. До военного городка я обычно доезжал на своей машине за сорок минут, на «Ниве» путь занял на пятнадцать минут больше. Вообще-то я не торопился, и время пока не сильно дергало меня за нос. Да и служба ожидалась щадящая…
Андрей заехал между домами прямо к моему крыльцу. Служебная квартира располагалась в двухквартирном доме. Я вышел первым, держа в одной руке рюкзак, но второй рукой открыть заднюю дверцу, чтобы достать сумку, не смог, и Андрей взял у меня рюкзак. Заодно и ключ от входной двери у меня принял.
Пока я вытаскивал сумку, пока дотащился с ней до крыльца, старший прапорщик уже справился с замком, обернулся ко мне и не глядя взялся рукой за дверную ручку. Я сделал еще шаг, а он в это время распахнул дверь. И тут мне показалось, будто меня что-то снова ударило по голове. Сознание я потерял сразу, но каким-то образом все же умудрился то ли подумать, то ли сказать вслух:
