Копейкины действительно не рисковали: Виолетта Владленовна
оформила у нотариуса завещание, согласно которому квартира отходила дочери. Так
что Ангелина почти без колебаний выписалась из Москвы в ту самую деревню в Калужской
области, где прошло ее детство. К этому времени пожилые родственники уже
умерли, оставив ей дом. И афера завертелась…
Выложив все начистоту, Ангелина тяжело вздохнула. Рассказ
дался ей нелегко, худенькое личико еще больше осунулось. Нет, она явно не
убийца. Все-таки преступника надо искать среди обманутых покупателей квартиры.
– Дайте мне, пожалуйста, копии договоров пожизненного
содержания, которые заключала ваша мать, – попросила я.
– У меня нет никаких бумаг, – растерялась
Ангелина. – Аркадий Васильевич забрал все документы себе.
– Ну хоть кого-нибудь из покупателей вы запомнили?
– Я знаю только, что всего было пять человек. Первая –
девушка с Украины, студентка. Потом интересный такой молодой человек, вроде бы
ученый. Третья – пожилая женщина, она покупала квартиру для внука, что
называется, «на вырост». Четвертый – какой-то шахтер из Кузбасса. Ваша подруга
– последняя. Но я, к сожалению, помню только лица, а не фамилии. Спросите у
Бабиченко, он должен знать.
– Аркадий Васильевич умер, – сказала я и после
паузы добавила: – Неизвестно еще, кто будет следующей жертвой.
Огромные глаза Ангелины от страха стали еще больше.
– Вы думаете, что ею могу стать я?
– Возможно.
– Что же мне делать? Я не могу обратиться в милицию, потому
что тогда придется рассказать о том, что я участвовала в афере! Меня ведь могут
за это посадить?
Я кивнула:
– Запросто.
– Но клянусь вам, что в убийствах я не замешана! Что же
мне делать? Я не хочу умирать! – И Ангелина тихо заплакала.
Я погладила ее по белокурой голове.
– Мне кажется, что вам надо на время скрыться. Уезжайте
из Москвы туда, где вас никто не найдет. Хотя бы в Калужскую область. И не
высовывайтесь оттуда до тех пор, пока настоящего убийцу не посадят за решетку.
– Как вы думаете, это долго продлится?
В ответ я лишь развела руками.
Глава 12
На следующий день будильник зазвенел в девять утра. И кто
только поставил его на такую рань? – недоумевала я, глубже зарываясь под
одеяло. Совсем не хочется вставать, пожалуй, подремлю еще немного. Но тут же я
вспомнила: ведь сегодня похороны Аркадия Васильевича! Вскочив с постели, я
заметалась по квартире. Надо успеть вымыть голову, одеться и прибыть к
одиннадцати часам в церковь на Юго-Западе, где состоится отпевание риелтора.
Я немного припозднилась к началу службы. А все из-за цветов.
Естественно, руководство агентства забыло купить венок для бывшего сотрудника,
так что мне пришлось раскошелиться на небольшой букет. Розы я не люблю, на
каллы у меня денег не хватило, поэтому ограничилась десятью гвоздиками.
В церкви я тихо присоединилась к группе скорбящих. Их
оказалось на удивление много, большинство составляли мужчины. Вот уж не думала,
что у мошенника было столько друзей!
Вскоре началась процедура прощания. Сначала к гробу подошла
блондинка в черном платке. Даже в горе, с опухшим от слез лицом, она была
настоящей красавицей.
– Кто это? – шепотом спросила я у соседа,
сорокалетнего мужчины в драповом пальто.
– Танечка, вдова, – ответил он.
Вот это да! У старого сморчка была такая красавица жена! Не
иначе как молодка клюнула на денежки Бабиченко, добытые нечестным путем.
Женщина медленно поцеловала покойника в губы, а потом
подвела к гробу двоих детей. Мальчику можно было дать лет семь, а девочка
выглядела на все пятнадцать. Дочь с рыданиями припала к отцовской груди, а сын,
тоже утирая слезы, ограничился поцелуем в лоб. Наконец, дети отошли от
покойника, и к нему потянулась цепочка, состоящая из родственников и друзей. В
числе последних скромно подошла и я. В гробу Аркадий Васильевич выглядел,
пожалуй, даже лучше, чем при жизни. По крайней мере бальзамировщик нанес ему на
щеки румянец, который раньше отсутствовал. Я положила свой букет на грудь
усопшему и отошла.
После отпевания многие из присутствующих откланялись,
выразив свои соболезнования вдове. Оно и понятно: самый разгар рабочего дня, и
людям надо вернуться на службу. Оставшаяся компания погрузилась в автобус и
отправилась в крематорий. А после того, как гроб медленно уплыл в печь, мы
почти в полном составе поехали в квартиру Бабиченко на поминки. Я, естественно,
ухватилась за эту возможность, чтобы как можно больше разведать о мошеннике.
Квартира, в которой жил Аркадий Васильевич, произвела на
меня сильное впечатление. Я ожидала увидеть роскошь, приобретенную на
нетрудовые доходы, а меня встретила нищета. Тесная «трешка» на последнем этаже
панельной хрущевки, без лифта и мусоропровода. Квартира, в которой все окна
выходят на одну сторону, микроскопическая кухня, две смежные комнаты и одна
малюсенькая изолированная каморка.
Обстановка тоже не радовала глаз богатством. Вся мебель
старая и потертая, в последний раз ремонт делали при царе Горохе. Ничего не
понимаю. Куда Аркадий Васильевич девал награбленное? Неужели, как Деточкин,
переводил в сиротские дома?
Стол был накрыт просто, по-домашнему: блины, кутья,
незамысловатые салаты и нарезка. Слева от меня посадили того самого мужчину, с
которым я разговорилась в церкви. Теперь он был не в пальто, а в черном, под
стать случаю, костюме. Мужчина усиленно налегал на водочку, тем более что
поводов было предостаточно: присутствующие по очереди поднимались, чтобы
сказать несколько слов о Бабиченко.
На поминках редко всплывает неприглядная правда о покойнике
(хотя, казалось бы, когда еще, если не сейчас?). В современных людях пока
чрезвычайно живы первобытные суеверия: в частности, что обиженный дух умершего
будет им мстить. Поэтому я молча уплетала салат с крабовыми палочками и не
ожидала никаких сенсационных разоблачений. Но из этих речей вырисовывался
совсем уж идеальный портрет Аркадия Васильевича. Примерный семьянин,
замечательный отец, талантливый инженер и скромный гражданин с большим добрым
сердцем – страна никогда не восполнит эту потерю. Если бы я собственными ушами
не слышала рассказы Изабеллы Юрьевны и Ангелины, я бы, пожалуй, решила, что
подозревать Бабиченко в квартирных мошенничествах может только сумасшедший.
Мой сосед, казалось, уже дошел до нужной кондиции, когда
язык развязывает любое, даже самое невинное замечание. Я тут же ринулась в бой:
– В церковь пришло довольно много людей, да и сюда
тоже. Наверное, Аркадий Васильевич был хорошим другом?
Мужчина окинул меня мутноватым взглядом:
– Кешка-то? Не смешите меня. Слишком он был правильный,
на всех скуку наводил. Это все, – он сделал широкий жест в сторону
присутствующих мужчин, – не его друзья, а бывшие Танькины поклонники.
