– А Сигурд, при всей подлости характера, прекрасный полководец, – со свойственной ему справедливостью сказал Карл. – И не отметить это было бы большим грехом.
– Остается только сожалеть, ваше величество, – ответил Аббио, – что боги совершили ошибку при распределении талантов.
– Говоря по большому счету, – вступил в разговор и Алкуин, который следил за турниром не слишком внимательно, потому что не был сторонником кровавых зрелищ, для собственного развлечения желающий пофилософствовать, – чем больший негодяй этот Сигурд, тем больше ему должно было быть дано талантов. На эту тему мы недавно беседовали с вами, и я рассматриваю личность датского герцога только, как один из возможных вариантов проявления божественной воли при формировании человека. Очевидно, промысел Божий предполагает какое-то использование Сигурдом именно этих, о которых вы говорите, индивидуальных качеств натуры. И если эти качества используются не по назначению, Бог лишает человека возможности жить. Сигурду при его злобе дан талант полководца. Если бы он талантом не воспользовался, а стал бы придворным танцором при своем кузене Готфриде, провидение наслало бы на герцога какую-нибудь болезнь, отнимающую у человека ноги, или еще что-то подобное. А Сигурд с блеском использует то, что у него есть. И это значит, что он и дальше будет это использовать так же, неся зло кому-то в наказание за прегрешения. Но мы ведь не знаем, о чем думает Бог, когда посылает полки одного правителя на захват территорий другого. Добро и зло с разных сторон выглядит по-разному. И не бывает абсолютного зла или абсолютного добра.
– Таким образом, – засмеялся Оливье, – господин аббат пытается уверить нас, что Сигурд является орудием Господа Бога и делает правое дело, совершая свою очередную подлость, точно так же, как вчера брат Феофан совершал благое дело, испытывая на прочность дубинки саксов собственным лбом. Должен заметить, что талант Феофана заботит меня гораздо меньше таланта Сигурда. Хотя я был бы рад, обладай Сигурд и другим талантом досточтимого брата и выкатись сегодня на меле абсолютно пьяным. Он все предыдущие дни непробудно пьянствовал, однако это не помешало ему сегодня выйти в ристалище…
– В какой-то мере, несмотря на всю абсурдность этого утверждения, вы правы. Но нам следует подумать и о том, что самому Сигурду не дано знать, когда иссякнет запас его божественной энергии. В один прекрасный момент вдруг возникнет человек, который его превзойдет. А Феофан однажды может встретить такую дубинку, которая просто расколет его лоб. И это тоже будет волей Божьей… Дело в том, что каждый человек должен выполнить поставленную перед ним Промыслом задачу. Когда он ее выполнит, он станет отработанным материалом и перестанет быть нужным. Вот тогда и закатится его звезда, как она закатилась бы, не желай он волю Промысла выполнять. Так случается всегда…
– Воля Божья во всем, с этим я согласен полностью, – сказал Оливье, не поворачиваясь, потому что его захватило зрелище, – вот только знать бы, как ею пользоваться в своих интересах… Я имею в виду интересы нашего короля и королевства…
– Только одним способом – выполняя эту волю и не зарывая в землю свои таланты…
– Ох, и тяжело же приходится нашим! – прервал Оливье беседу на высокие темы. – Им необходимо развернуться и опять составить каре. Что же они медлят…
Граф в возбуждении даже постучал кулаком по перилам парапета.
– Милый мой, – невозмутимо сказал на это король. – Ты – маршал нынешнего турнира, и потому должен быть беспристрастным. У меня в душе тоже, возможно, клокочут страсти. Но этого никто не видит. Советую и тебе держать себя соответствующим образом.
– Простите, ваше величество, – склонил голову горячий граф.
Красным шарфам в самом деле приходилось нелегко. Синие рассеялись полукольцом с острым шипом посредине, а прорванная в центре линия не позволяла красным перестроить ряды так, чтобы оказаться защищенными со всех сторон. Более того, прорыв все углублялся, и в него, как в горлышко бутылки, втекали все новые и новые участники сражения. Создалась реальная угроза того, что синие шарфы разрежут на две части строй франков – герцог Трафальбрасс вернулся в центр сам и усиленно размахивал мечом, нанося мощные удары во все стороны. Так же мощно расчищал дорогу идущим за ним ратникам и князь Ратибор. Такой мощный тандем уже грозил красным неприятностями.
Но опять сказался воинский опыт франков и их способность к дисциплинированному поведению в самых сложных ситуациях, то есть, сработало то, что называют выучкой. Когда противники излишне увлеклись прорывом, вдруг прозвучала громкая команда, и часть щитоносцев, оставив на время фланги открытыми, ринулась в быструю атаку с двух сторон, стремясь соединиться в центре. При всей ярости дерущихся саксов и славян франкам атака удалась. И моментально к центру стали стягиваться остальные, образуя новое каре. Более того, внутри этого каре оказались запертыми и изолированными от своих четверо рыцарей синих во главе с Сигурдом и Ратибором, и десяток простых ратников. Им всем пришлось бы туго, не успей герцог вовремя среагировать. Но он отдал команду как раз тогда, когда строй каре грозил сомкнуться полностью. И моментально началась атака на авангардную сторону франков, более сильную численно, однако испытывающую трудности при бое в две стороны. И опять эта атака разорвала передовую линию. Но на сей раз франки не повторили первой ошибки, и сразу за упавшими под ударами воинами их места, выставив вперед сомкнутые щиты, заняли другие.
Тем временем много работы досталось турнирным стражникам. Они сновали по ристалищу парами, выносили окровавленных или оглушенных ударами бойцов в ресе, расположенные по противоположным углам площадки. Интенсивность боевых действий была такова, что вскоре в ресе собралось уже только чуть меньше половины всех участников, остальные же продолжали турнир с прежним усердием. Но теперь, когда отчаянная первоначальная схватка завершилась повторным построением каре, накал страстей слегка улегся. По крайней мере, в среде обладателей красных шарфов. Их сомкнутый ряд, выдерживая неорганизованные наскоки и удары противника, начал медленно двигаться вперед, оттесняя и оттесняя синих к противоположному барьеру. У саксов, которых в отряде синих было большинство, отсутствовало умение вести такой спланированный бой. Пытались своими щитами задержать франков славяне-вагры, но славян оказалось слишком мало, и задержка длилась всего несколько минут и обернулась тем, что славян просто окружили, лишив их возможности составить с саксами единый строй.
Сам Сигурд, Ратибор и один из рыцарей Бравлина усиленно прорежали ряды франков, но с противоположного фланга семеро оставшихся в седлах рыцарей с красными шарфами делали то же самое среди саксов. И все же преимущество красных постепенно стало проявляться более явно. У большинства саксов доспехи оказались слишком легкими, чтобы выдерживать тяжелые удары длинных мечей. И с каждой минутой это преимущество возрастало.
Трафальбрасс волчьим нюхом почувствовал приближение конца. Он на минуту вышел из схватки, осмотрел ристалище и понял, что главная угроза идет на противоположном фланге. Франкские рыцари просто сминали сакские ряды и, таким образом, грозились разорвать общую группу на две, что было бы уже само по себе равнозначно скорому поражению, потому что у пеших франков уже образовалось численное преимущество. И воспользоваться им, чтобы окружить малые группы, было несложно.
