Но лицо знаменитого медвежатника по-прежнему оставалось непроницательным. Только в глазах его появились смешливые искорки, чего уж никак не мог ожидать Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, как вам моя версия? – после недолгого молчания поинтересовался он.
Савелий Николаевич пожал плечами:
– Ну что ж, версия как версия. Я бы даже сказал, неплохая. Но она имеет несколько изъянов, которые попросту сводят ее на нет.
– И какие же это изъяны? – постарался придать своему голосу уверенность Минибабаев.
– Первый, – смешливые искорки в глазах Савелия Николаевича потухли. – Я никого никогда не убивал. Это противоречило и посейчас противоречит моим принципам. Подобная версия никогда бы не родилась у ваших коллег, которые знали меня до революции…
– Ну, люди меняются…
– Но не я, – отрезал Родионов. – Мокрушником я никогда не был и быть таковым под старость лет не собираюсь. Пришить мне убийство этого вашего Вострикова вам не удастся. У вас нет никаких улик, да и быть их не может.
– Зато у нас есть мотив.
– Мотив без улик есть пустой звук. И доказательств у вас нет никаких, – сказал Родионов.
– Это дело времени, – заметил ему Рахметкул Абдулкаримович.
– Это тупик, поверьте мне.
– А я не верю, – продолжал настаивать на своем Минибабаев.
– Это ваше право, – откинулся к спинке стула Родионов. – А мое – требовать доказательств. И я их требую.
– Само ваше нахождение в городе доказывает…
– Мое нахождение в городе абсолютно ничего не доказывает, – перебил его Савелий Николаевич. – И любой суд не примет это ваше соображение за доказательство.
– Цель вашего визита в наш город? – уже зло спросил Минибабаев.
– Я уже называл ее: просто походить по улицам и вспомнить о прошлом, – с большим терпением ответил Родионов.
– Вами в восемнадцатом году было совершено разбойное нападение на Государственный банк страны?
– Нет.
– Вы похитили из банка часть золотого запаса России?
– Нет.
– Вы сбросили похищенное из банка золото в озеро Дальний Кабан? – продолжал наседать Минибабаев.
– Нет. Правда, я слышал, что перед захватом Казани чехословаками большевики пытались вывезти часть золотого запаса из города, чтобы она не досталась врагу, но чехи наступали слишком быстро и могли захватить золото. Поэтому оно было сброшено в озеро. Возможно, это озеро и было озером Дальний Кабан.
– У меня есть свидетельские показания, доказывающие, что это вы с вашей бандой совершили налет на банк и похитили золото, – быстро парировал Минибабаев.
– Эти показания ошибочны, уверяю вас, – доброжелательно посмотрел в глаза оперу Родионов. – А, кроме того, как они доказывают мою причастность к убийству рыбака Вострикова?
– Они объясняют мотив…
– Я уже сказал, мотив без улик пустой звук. Вам, господин Минибабаев, это должно быть прекрасно известно, – в свою очередь парировал удар Савелий Николаевич.
– Где вы были в ночь, когда был убит Востриков?
Родионов сморгнул и уставился на Минибабаева.
– За кого вы меня принимаете?
– За вора-рецидивиста и подозреваемого в убийстве, – ответил Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, это понятно, – усмехнулся Савелий Николаевич. – Но почему вы считаете меня за дурака? Это, в конце концов, оскорбительно.
– Я не считаю вас за дурака, – ответил Минибабаев, уже пожалев, что задал такой вопрос.
– Тогда назовите число и время, когда этот ваш Востриков был убит, потому что мне это неизвестно, – буркнул Родионов.
– А я разве не сказал? – изобразил удивление Минибабаев.
– Нет, не сказали.
– Прошу прощения, гражданин Родионов, – произнес Рахметкул Абдулкаримович и прижал ладонь к груди. – Итак: где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля?
– В Москве, – ответил Савелий Николаевич. – И тому имеется масса свидетелей.
– А когда вы приехали в Казань?
– Прилетел, – поправил его Родионов. – Вчера во второй половине дня. Это легко проверить.
– Проверим, – бодро ответил Минибабаев, хотя получилось это у него не очень. Версия, вернее, предположение в той ее части, в которой Родионов подозревался в убийстве Вострикова, летела в тартарары.
Вот, черт. А ведь все так ладно складывалось.
Конечно, надо еще проверить правдивость слов этого Родионова. Что он на допросе неоднократно врал, в этом у Минибабаева не оставалось никаких сомнений.
Бывший медвежатник врал, что не брал Государственный банк в восемнадцатом году. Врал, что не сбрасывал в озеро золото. Но вот то, что он врет, будто во время убийства был в Москве – не похоже. И что в Казани он появился уже после случившегося – тоже, не похоже, что врет.
Тогда кто замочил Вострикова? Может, тот же самый фигурант – человек икс, который пытался порешить этого пьяницу Жорку?
А не связан ли каким-нибудь образом этот человек икс с Родионовым? Может, они дуют в одну дуду?
Тогда, даже если алиби Родионова подтвердится, его надо попридержать. Пусть посидит в арестантской как подозреваемый, пока дело не прояснится. То есть, пока он, оперуполномоченный по уголовным делам Минибабаев не допросит этого Охлябина.
А везет же этим алкоголикам. Не иначе, Всевышний их бережет. Благоволит к ним отчего-то. Был бы нормальный человек, давно бы от такой раны окочурился. А этот – нет. И операция, как сказали, прошла успешно. Может, еще и выкарабкается… Значит, остается одна-единственная, крохотная надежда на допрос Жорки Охлябина. Чтобы найти этого человека икс. И допросить Охлябина надо как можно быстрее, ведь век держать в арестантской этого Родионова себе дороже. Он грамотный, начнет качать права да жалобы писать – хлопот потом не оберешься.
Да, надо как можно скорее допросить Охлябина. А то помрет еще, неровен час…
ГЛАВА 22
ИЮЛЬ 2008 ГОДА
– Ты!?
– Я.
– А я уж думал…
– Что думал?
– Да так…
– Что больше меня никогда не увидишь?
– Нет, что он тебе сделает больно и плохо.
– Как видишь, не сделал.
– Ты, Лен, прости меня, дурака.
– И ты меня прости.
– Тебя-то за что?
– Да есть, за что.
– Значит, он отпустил тебя?
– Отпустил.
– Сам?
– Сам.
– А что ему от тебя было нужно?