На пропуске Варнаховского и Трезеге начальник полиции поставил неприметный знак, по которому дежурный, стоявший у входа, должен будет задержать их на пару минут под благовидным предлогом. Этого времени будет вполне достаточно, чтобы филеры могли выйти через запасной выход и занять подобающую позицию, а там незамеченными увязаться за фальшивомонетчиками.
Поднявшись из-за стола, Гельмут Вольф подошел к окну и слегка приоткрыл занавеску, открывавшую вид на широкую многошумную мостовую и краешек базарной площади, застроенной продовольственными магазинами. Напротив полицейского управления размещалась цветочная лавка, причем продажа роз не прекращалась даже в зимнее время, что вызывало немалое восхищение горожан.
Еще через минуту дверь полиции открылась, и на тротуар ступил Варнаховский, беззаботно помахивая длинной тростью с янтарным набалдашником, и Трезеге, слегка ссутулившийся. Надо полагать, что время, проведенное в казематах, не прошло для него бесследно. О чем-то коротко перемолвившись, они пересекли дорогу, пропустив тяжелую карету, запряженную четверкой, и направились к экипажу с золоченным дворянским гербом на дверце, на козлах которого, важно распрямив спину, сидел бородатый кучер. Едва фальшивомонетчики расположились в креслах, как из цветочного магазина вышли два человека в черных полуцилиндрах. В человеке плотного сложения и среднего росточка Вольф без труда узнал фельдфебеля Брунне, вторым был унтер-офицер Пельц.
Заприметив, как Брунне слегка прибавил шагу, направляясь к стоявшему у обочины экипажу, начальник полиции невольно поморщился и покачал головой. Фельдфебель увлекается, следует сделать ему внушение.
Экипаж с дворянским гербом тронулся, а следом за ним, держась на почтительном расстоянии, устремился другой, поплоше и понеприметнее, в котором и расположились филеры.
* * *
Большой глупостью было бы полагать, что господин Вольф отпустит их без должного сопровождения. Так оно и произошло. Едва Варнаховский с Христофоровым устроились в экипаже, как из цветочного магазина вышли двое. Один был плотный, с тоненькими щеголеватыми усиками на широкой верхней губе, невольно смахивающий на озороватого приказчика мясной лавки, а другой — высокий и худой, с вытянутым изможденным лицом, больше напоминающий отставного военного. Было в этой парочке что-то особенное, что отличало их от других прохожих. Неожиданно мужчина, шедший впереди, ускорил шаг (Варнаховский мысленно назвал его Мясником), как если бы не хотел отставать, и когда они сели в пролетку, то сомнения отпали — господин Вольф посадил им на хвост шпиков.
— Евдоким, ты не забыл, что нужно делать? — спросил Варнаховский у кучера перед тем, как расположиться в экипаже.
— Как же можно, ваше благородие, — почти обидевшись, протянул извозчик.
— Вот и славно, — с видимым облегчением проговорил Леонид и, закрыв дверцу экипажа, откинулся в кресле, обложенном мягкими подушками.
Карета тронулась. Проехав вдоль длинной улицы, Евдоким повернул на небольшую улочку, застроенную по обе стороны пятиэтажными домами. Глянув в заднее окно, Варнаховский невольно хмыкнул — за ними, будто бы привязанный, двигался экипаж, запряженный пегой лошадкой. Он то сокращал расстояние, едва не расшибая задок едущей впереди кареты, то вдруг значительно отставал. Леонид невольно усмехнулся — такая езда больше походила на игру в «кошки-мышки».
Евдоким вдруг попридержал лошадей и свернул в проходной двор, уводящий на параллельную улицу.
— Тпру, стоять! — натянул он поводья, останавливаясь под самой аркой, заблокировав выезд. — Все, ваше благородие, уходим! — Кучер сошел с козел и крепко привязал карету к торчавшему в стене крюку.
Варнаховский с Христофоровым вышли во двор, стараясь не привлекать к себе внимание, и неспешно направились к большой тяжелой золоченой карете, запряженной четверкой жеребцов, стоявшей на краю дороги подле ювелирного магазина. Поманив к себе подростка, толкавшегося у дверей магазина в надежде на скорый заработок, Леонид поинтересовался:
— Серебряную марку заработать хочешь?
Глаза мальчугана алчно вспыхнули угольками, на который как будто бы только что дохнул ветер.
— Хочу, господин. Что нужно делать?
Показав на карету, стоявшую под аркой, бывший лейб-гусар продолжил:
— Сейчас отсюда выскочат два господина. Один крепенький, среднего росточка и с тонкими усиками, а другой — высокий и худой, как оглобля. — Вытащив из кармана сюртука заготовленный конверт, протянул мальчугану. — Отдашь его толстяку. А вот тебе и марка… Да постой ты! — попридержал он за рукав пострела, метнувшегося было к арке. — Как только отдашь конверт, можешь смело просить у них еще десять марок, они жадничать не станут!
Губы мальчугана растянулись в довольной улыбке — видно, он уже обдумывал, куда потратить заполученные капиталы.
— Ну, чего стоишь? Ступай!
Евдоким привычно расположился на козлах золоченой кареты и, взяв в руки вожжи, терпеливо подождал, когда Варнаховский с Христофоровым залезут внутрь. А когда дверца громко захлопнулась, он весело тряхнул вожжами:
— Но, пошли, милые!
Глянув в окно кареты, Варнаховский увидел, как между каретой и стенкой арки, яростно стиснув зубы, протискивается Мясник. Получалось плохо; сюртук изрядно пообтерся, а тут лошади, чем-то неожиданно напуганные, рванулись вперед, сокрушая карету. В какой-то момент Леониду показалось, что карета разотрет шпика насмерть. Однако обошлось. Филер, разодрав полы сюртука, выскочил на волю. Обернувшись, он что-то кричал поотставшему товарищу, показывая на отъезжавшую карету, видно, осознавая тщетность преследования. В этот самый момент к нему подскочил малец и, сунув в руки конверт, что-то быстро залопотал. Дальнейшего Варнаховский не увидел: застоявшиеся лошади стремились перейти на галоп, и Евдоким, умело сдерживая прыть, повернул экипаж в переулок. Толстяка и мальчугана тотчас закрыли каштаны, буйно разросшиеся вдоль дороги.
Повернувшись к Христофорову, отчего-то вдруг затосковавшему, Леонид спросил:
— Документы готовы?
— Да.
— Прекрасно! И кто я теперь?
— Граф Филипп де Даммартен.
— Хм… А не слишком ли напыщенно?
Улыбнувшись, Христофоров продолжил:
— Не слишком. В ваших жилах теперь течет королевская кровь, так что при желании вы можете смело претендовать на французский престол.
— Этого еще не хватало! — невесело буркнул Варнаховский. — Ни к чему привлекать к себе внимание. Надо будет придумать что-нибудь менее броское, — и принялся глазеть на пробегающую панораму.
* * *
Сразу же после исчезновения Варнаховского и Трезеге начальник полиции Вольф распорядился перекрыть все выезды из города. Имелись основания полагать, что фальшивомонетчики будут задержаны в самые ближайшие часы. Однако прошло уже два часа, а вестей о задержании преступников не поступало. Существовало два варианта: или фальшивомонетчики пережидают, пока полицейские ослабят бдительность, или они находятся далеко от Берлина. Подумав, Гельмут решил, что первый вариант, скорее всего, отпадает — Варнаховский не из тех людей, что будут сидеть без дела. Остается второй: господин авантюрист приближается к границам Пруссии…
