А на том кланяюсь».
Раздражение куда-то ушло. В опустевший участок души вползло умиротворение. Аккуратно сложив письмо, Вольф сунул его во внутренний карман.
— Выезжаем на Гюльтерштрассе, семнадцать, типография там!
Еще через час полицейские кареты выехали по указанному адресу и остановились у обыкновенного, ничем не примечательного дома на окраине Берлина. Мошенник не обманул: в небольшой прихожей стоял печатный станок. Допросили хозяина дома, но, как выяснилось, тот в нем не проживал и сдавал пустующее помещение милейшему молодому человеку лет тридцати пяти по имени Оливер Краузе. Вот только где тот находится в настоящее время, сказать не мог.
Глава 23
Аудиенция
В Берлине Бисмарка не оказалось. Как сообщили Гельмуту Вольфу в секретариате, канцлер выехал в свое имение во Фридрихсруэ, которое он получил в качестве подарка от кайзера Вильгельма после войны с Францией. В тот же вечер, понимая, что путь будет неблизким, начальник полиции повелел запрячь тяжелый экипаж четверкой лошадей, а еще через час отбыл в Восточную Пруссию. Вопреки ожиданиям, дорога утомительной не показалась. Обложившись мягкими подушками, Вольф раскинулся на широком мягком ложе и открыл глаза только под самое утро, когда стали подъезжать к имению рейхсканцлера.
Неожиданно из-за прореженных деревьев показалась крепостная стена, выложенная массивным красным гранитом, а в центре двора, возвышаясь едва ли не на полсотни метров, стоял замок с острой черной крышей. Со всех сторон крепость окружали рвы, заполненные водой. Сейчас, исполнявшие роль декорации, они изрядно поросли болотной травой. Извозчик немного попридержал карету подле небольшого горбатого мостка, а потом, набравшись лихости, взмахнул поводьями и крепко ожег спины лошадей. Дутые колеса кареты мягко перебрали сколоченные на мосту доски и вынесли карету через распахнутые ворота прямиком в широкий двор замка.
Привязав лошадей к столу, извозчик взял ведро и потопал к пруду, в котором плескались дикие утки.
Рейхсканцлер сидел на широкой дощатой скамейке и крепкими пожелтевшими зубами покусывал свою неизменную трубку, глядя на то, как на большом колесе от телеги, закрепленном на высоком толстом шесте, устраивает себе гнездо пара аистов. Выглядел Отто Бисмарк спокойным и даже где-то счастливым, что случалось с ним крайне редко. Глядя на этого пожилого человека в старом мундире защитного цвета и затертых высоких сапогах, мирно покуривающего трубку, в нем трудно было узнать человека, обладавшего в государстве едва ли не абсолютной властью. Великий человек тоже может выглядеть беззаботным.
Бисмарк всегда выступал законодателем моды. Достаточно ему будет в таком виде предстать на Александерплац, как половина министров поменяет визитные сюртуки на затертые мундиры времен австро-прусской войны.
— С какими новостями, Гельмут? — Канцлер вытащил изо рта трубку и жестом пригласил присесть рядом на лавку.
Поблагодарив, Вольф сел на краешек и так же, как Бисмарк, принялся наблюдать за крупным селезнем, гонявшим по пруду крикливую самочку.
— Я нашел типографию.
Торжествующую новость он старался огласить как можно более нейтральным голосом, но к собственному неудовольствию почувствовал, что в интонациях прозвучала бравада.
— Какой настырный, он ее совсем забьет! — показал канцлер концом трубки на селезня.
Гельмут не сумел сдержать улыбки. С трудом верилось, что Бисмарка может волновать что-то еще, кроме политики. Поговаривают, что в молодости он был не менее настырным, чем этот крикливый селезень. Как-то однажды государственный муж признался, что не чурался никакого греха и водил дружбу с дурными компаниями всякого рода, а к соседским крестьянкам относился как иноземец-завоеватель. Другим главным его грехом были карты: Отто умудрялся проигрывать все, что удавалось сберечь месяцами кропотливого хозяйствования. Он был шумен, задирист: до сих пор в Германии, смеясь, говорили о том, что Бисмарк имел обыкновение извещать друзей о своем прибытии выстрелами из охотничьего ружья в потолок. Как-то однажды он явился в гостиную соседа с лисой на поводке, а затем под громкие охотничьи выкрики отпустил ее. За неистовый нрав соседи прозвали его «бешеный Бисмарк». Весьма меткое прозвище!
Селезень загнал самку в густые камыши. Недовольно покрякав, она вдруг неожиданно успокоилась и соблаговолила принять ухаживания настойчивого кавалера. Кажется, семейная жизнь у пернатых заладилась, что вызвало на лице Отто Бисмарка широкую добродушную улыбку.
— У них будет все в порядке, господин рейхсканцлер, — отреагировал Вольф.
— Вижу, — хмыкнул «железный канцлер», выбивая пепел о край скамейки. — Похвально, господин Вольф; надеюсь, что преступники также арестованы, — повернулся он к начальнику полиции.
Гельмут всмотрелся в лицо рейхсканцлера, за последние месяцы сделавшееся еще более пожухлым. А его знаменитые отвислые усы были уже наполовину седые.
Вопрос был ожидаем. Вольф неоднократно повторял про себя ответ много раз, но так и не сумел подобрать ни точного слова, ни подобающей тональности.
— У нас очерчен круг подозреваемых. Кое-кто из этой шайки уже арестован; думаю, что в самое ближайшее время будут задержаны основные фигуранты. Правда, у нас возникли некоторые сложности…
— Что за сложности? — насторожился Бисмарк.
— Один из главных фигурантов, некто Леонид Варнаховский, по нашим оперативным данным, уже выехал за границу.
— Вот как? Куда именно, известно?
— Предположительно на восток, на Балканы.
— Он находится там под своей фамилией?
— У нас есть основания предполагать, что он выдает себя за французского графа.
— Этого еще не хватало! Кто он по национальности?
— Русский. Причем в свое время даже был адъютантом великого князя Николая Константиновича.
— Кажется, я слышал эту историю… А с Николаем Константиновичем знаком лично, — улыбнулся Бисмарк. — Тогда я служил дипломатом в Санкт-Петербурге и едва не надрал ему уши, когда он захотел отцепить от моего мундира орден. Рос он баловником!.. Сделаем вот что… Нужно узнать имя, под которым он скрывается, это очень важно! И сообщим о нем в Россию. У России с Балканами развиваются какие-то особые отношения; думаю, что местные власти не будут препятствовать выдаче фальшивомонетчика. Тем более что в Российской империи он объявлен в розыск. Ну, а мы со своей стороны подготовим соответствующее досье и передадим его русским.
Аудиенция подходила к концу.
— Как вам здесь? — неожиданно спросил Бисмарк и правой рукой, в которой была зажата трубка, обвел огромный двор с вытянутой вдоль стены конюшней, амбаром и домиком для прислуги.
— Здесь великолепно, господин канцлер, — с чувством ответил Вольф.
Сунув пустую трубку в уголок рта, князь проговорил:
— Мне тоже здесь очень нравится. Когда кайзер отправит меня в отставку, я поселюсь здесь… — Помолчав, добавил с некоторой грустью: — Полагаю, что навсегда.
