Александр Уваров невольно посмотрел на царя: внутреннее раздражение проявлялось в нем лишь в слегка нахмуренных бровях. К стене был придвинут еще один стол, по всей видимости, рабочий, — неряшливо, как у какого-нибудь конторского служащего, заваленный толстыми папками с бумагами.
— Ваше величество, я еще не все сказал. За Николая Константиновича себя выдает тайный агент Департамента полиции, бывший поручик лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Леонид Варнаховский.
Александр Третий нахмурился, отчего на выпуклом лбу обозначилась кривая морщина.
— Кажется, я о нем кое-что слышал…
— Нисколько не сомневаюсь в этом, Ваше величество. В России за ним числится такое огромное количество подвигов, что даже за треть из них его можно было бы отправить на каторгу лет на двадцать! Но он невероятно ловок и умен и как никто другой подходит для предстоящего дела. Сейчас у нас с Болгарией почти нет никаких дипломатических отношений, так что за его действия мы не несем никакой ответственности. Однако если ему удастся занять болгарский престол, Россия от этого только выиграет.
— Но его же могут разоблачить! Вы думали об этом?
— Думал… И поэтому пришел к вам. Ваше величество, интересы империи значат гораздо больше личностных обид. В случае успеха нашей операции этот прохвост сумеет преподнести вам Болгарию на блюдечке, и царствующий дом будет просто обязан признать его великим князем Николаем Константиновичем.
Александр Уваров уверенно выдержал тяжеловатый государев взор. В какой-то момент ему захотелось налить водички из фарфорового графина, чтобы своевременно погасить в глубине грудной клетки назревающий жар, но он сумел перебороть накатившее желание.
— Право, даже не знаю, как вам ответить… Уж никак не ожидал подобного поворота. Честно говоря, я хотел учинить вам разнос, а вы вон куда повернули… Если, конечно, государственные интересы… Куда же без них… — Император вздохнул. — А что прикажете делать с настоящим великим князем? Уж не думаете ли вы, чтобы я отдал приказ умертвить двоюродного брата?
— Это совсем ни к чему, Ваше величество…
— Спасибо за милость, — делано наклонил голову государь.
— …Из Ташкента его можно будет переместить куда-нибудь в другое место. В какую-нибудь глухомань: Якутск, Иркутск, Вологду… можно даже отправить на Сахалин в Александровск. Поменять ему имя и взять с него слово, что он не обесчестит августейшую фамилию досадными откровениями, а уже через год о нем все позабудут.
— Я смотрю, вы уже все продумали, — невесело буркнул Александр Третий.
— Служу государю и отечеству, Ваше величество! — охотно откликнулся Уваров, сделав вид, что не понял иронии.
— А что же будет, если этому Варнаховскому не удастся занять болгарский престол?
— В этом случае у нас будет достаточно времени, чтобы подготовить нового достойного кандидата. Насколько мне известно, мингрельский князь выдвигается по вашей инициативе?
— Верно. Что вы о нем скажете?
— Совершенно безнадежная кандидатура. У болгар он не пользуется никаким авторитетом и не сумеет пройти Народное собрание.
— Вот как? — удивленно проговорил царь. — Впервые об этом слышу. И что же в нем скверного?
— В первую очередь отсутствие воспитания, Ваше величество. По отношению к своим будущим подданным он ведет себя весьма чванливо, имеет дикий и необузданный нрав, весьма падок на женщин и даже не обращает внимания на сопровождающих их мужей и братьев. Я бы даже сказал, что всех женщин Болгарии он считает едва ли не личной собственностью.
— Не ожидал… При встречах генерал производит весьма благоприятное впечатление, — недовольно покачал головой Александр.
— А что же ему еще остается делать, когда он беседует с государем?
— И какое же ваше мнение, Александр Петрович?
— В случае возможной неудачи нужно подыскивать на болгарский престол новую кандидатуру, желательно славянина. А сейчас лучшей кандидатуры, чем из дома Романовых, не сыскать — русский царствующий дом абсолютно лоялен к болгарскому народу, к его обычаям и традициям, — уверенно заключил Уваров. — Болгары это знают и поддерживают Николая Романова.
— Кажется, вы хотели сказать, Варнаховского? — прищурился государь.
— Именно так, — не сумел удержаться от улыбки Уваров.
— Кажется, я вас понял, — тяжело вздохнул император. — Что ж, будем исходить из государственных интересов. Кажется, у меня есть подходящая кандидатура… А сейчас извините меня, мне нужно готовиться к отъезду. Еду в Феодосию, ненадолго. Так что, как вернусь, тотчас вызову вас к себе.
Глава 30
Покушение на государя
Улыбнувшись, Стефан Стамбулов показал ряд мелких зубов, отчего его лицо, больше смахивающее на мордочку мелкого грызуна, приобрело еще более заостренные черты.
— После того случая в ресторане «Люксембург» вы сделались невероятно популярным. Сумели показать свой характер, мы не ошиблись в вас. Именно такой человек и нужен нашему государству: решительный, смелый и, простите меня, тяжелый на руку. А иначе ничего не сделаешь! Порой нам приходится идти на непопулярные меры. Знаете, как меня называют в Болгарии? — неожиданно спросил он.
— Не имею понятия, — слукавил Варнаховский.
— Обер-палочник! Ха-ха! Согласитесь, остроумно. Но как же нам обойтись без кнута, когда народ не желает слушаться? Так что, князь, я вас очень хорошо понимаю. А ведь они совсем забыли о том, что еще недавно при турецком режиме только при одном подозрении в заговоре болгар сажали на кол! Турки увозили к себе наших жен, насиловали наших дочерей, разрушали церкви… — Улыбнувшись вновь, добавил: — Так что мои методы по сравнению с турецкими — всего лишь невинная забава.
Шевельнув пальцем, Стамбулов посмотрел на официанта, вытянувшегося подле стола. Его требование мгновенно было услышано, и в опустевшие бокалы полилось рубиновое бордо.
— С радостью хочу вам сообщить, что Народное собрание Болгарии единодушно поддержало вашу кандидатуру на престол. Я вас поздравляю! Осталось последнее — чтобы кандидатуру одобрил султан, — сказал Стамбулов, сделав небольшой глоток. — Абдул-Гамид весьма влиятельный человек, от его мнения очень много зависит. Нам нельзя этого забывать. А потом, при султане всегда находятся представители глав других государств, без поддержки которых нам просто не обойтись. Мы должны подготовить соответствующую почву для вашего признания в Европе. Сами подумайте, что может случиться с вами лично и что будет испытывать Болгария, если державы Европы вас не признают.
Вино оказалось в меру терпким. Промокнув губы салфеткой, Варнаховский энергично подхватил разговор:
— Полностью с вами согласен. Нужно заручиться поддержкой султана. Кроме того, я смогу вести там переговоры о займе. Сейчас Болгария находится в крайне бедственном положении.
