— Эко вы хватили! — в восхищении отозвался кучер.
— Дорогу-то отыщешь? — с сомнением спросил Варнаховский.
— Сумею, — заверил казак. — Тпру, стоять! — попридержал он застоявшихся лошадей. Дождавшись, когда Элиз Руше, подобрав длинные подолы платья, сядет в креслах, а Варнаховский займет место подле, Евдоким, привычно перекрестившись, энергично взмахнул поводьями и произнес: — С богом!
Карета тронулась и, покачиваясь на сильных гибких рессорах, покатила по булыжной мостовой.
* * *
Ровно через полчаса, как и предупреждал господин Романов, в гостиницу в сопровождении вооруженных жандармов вбежал глава временного правительства Стамбулов.
— Где Романов?! — закричал он в бешенстве.
Портье невольно поежился — никогда прежде он не видел первого министра таким разъяренным.
— Не могу знать, но господин Романов передал вам вот это, — протянул он Стамбулову конверт.
— Проклятье! — воскликнул временщик, забирая письмо. — Он что-нибудь сказал?
— Ничего.
Оторвав край конверта, Стамбулов вытащил вчетверо сложенный листок и прочитал короткий текст:
«Вам, верно, любопытно, где я нахожусь? С удовольствием отвечу. Ступайте точно по этому адресу…»
Ниже был нарисован громадный кукиш с задиристо торчащим большим пальцем.
* * *
Подняв воротник сюртука, Всеволод Рачковский посмотрел на потемневшее небо. Следовало быть более предусмотрительным и захватить с собой зонт — дождь грозил разразиться с минуты на минуту. Помахивая тросточкой, он пересек бульвар и направился к поджидавшей карете. Распахнув дверцу, немало удивился, когда увидел молодого человека, сидящего на кожаных креслах.
— Позвольте! — возвысил голос Рачковский. — Мне кажется, вы ошиблись каретой.
Молодой человек усмирил гнев Рачковского добродушной улыбкой и произнес:
— Всеволод Ефимович, не так громко, нас могут услышать.
В Софии Рачковский находился как французский подданный, приехавший по коммерческим делам. Но даже собственная агентура не подозревала о его взаправдашнем титуле, не знала его полного имени, а в случае надобности обращаясь к нему не иначе как «господин Григорьев», совершенно не подозревая о том, что это был один из его многочисленных псевдонимов. Его подлинное имя, а уж тем более фамилия были спрятаны за фальшивыми паспортами так же надежно, как смерть Кощея Бессмертного. Назвать его по фамилии мог только тайный агент, наделенный чрезвычайными полномочиями.
— Слушаю вас, — полностью совладав с собой, произнес Рачковский.
— Давайте я перейду сразу к делу.
— Сделайте одолжение.
— Уваров просил передать вам вот это предписание, — протянул он узкий конверт из плотной бумаги.
— Что в нем? — спросил Рачковский и тотчас обругал себя за вопрос. Руководителю зарубежной агентуры подобает вести себя посдержаннее.
Подушечки пальцев ощущали шероховатую поверхность бумаги. Конверт хотелось вскрыть тотчас, но Всеволод понимал, что не следовало уподобляться нетерпеливому юнцу, получившему послание от милой возлюбленной. Надлежало до конца доиграть начертанную роль — флегматичного, скупого на эмоции барина.
Повертев конверт в ладонях, Рачковский под слабую улыбку посыльного сунул конверт во внутренний карман сюртука.
— Надеюсь, что вы отыщете в нем нечто интересное.
— Не сомневайтесь, так оно и будет, — вяло отозвался Рачковский.
Распахнув широко дверцу, агент вышел из кареты, тотчас растворившись в ночи. Некоторое время были слышны его шаги, тревожившие слежавшийся гравий, потом смолкли и они.
Распечатав конверт, Рачковский прочитал послание господина Уварова. Отданное распоряжение не удивило, ситуацию можно было предвидеть. Было бы странно, если бы повернулось как-то иначе. Хотя, конечно, оно и жаль…
— Трогай, — выкрикнул Рачковский извозчику, заскучавшему на козлах.
Глава 32
Спасибо за предупреждение
До Вены добирались вчетвером: Евдоким за кучера, Варнаховский, Элиз и Христофоров, который теперь всюду представлялся немецким бароном. Оставалось большущей загадкой: почему пограничников не удивил его чудовищный акцент? Впрочем, существовало единственное объяснение: полагали, что барон разговаривает на одном из диалектов, которыми столь богата немецкая земля.
Потом Христофоров пропал на два дня в казино, где умудрился за час проиграть три тысячи флоринов, и, стараясь больше не искушать судьбу, решил податься в спокойную Данию, которая отчего-то напоминала ему Санкт-Петербург. Варнаховский и Элиз решили на какое-то время задержаться в столице Австро-Венгрии: ожидалась грандиозная премьера оперы «Лакме», и пропустить столь значительное событие было бы преступно! А потом в Вене и без оперы было немало интересных мест, которые стоило непременно посетить. Правда, в летний сезон в Вену съезжалась российская аристократия, и на старинных улочках города можно было запросто встретить какого-нибудь петербургского приятеля. Следовало быть настороже и вертеть головы во все стороны, дабы не случилось конфуза. Как-никак отныне Леонид французский граф!
Но покудова от давнишних знакомств бог миловал. Правда, совсем невзначай у дворца Хофбург Варнаховский едва не столкнулся с графом Дмитрием Шереметевым, с которым несколько раз играл за одним карточным столом. Но его сиятельство находился в сопровождении молодой дамы и определенно ничего вокруг не замечал.
После спектакля возвращались в приподнятом настроении. Премьера удалась! Можно было задержаться в Вене еще на пару недель, но, опять-таки, многократно возрастал риск быть узнанным. Где гарантия того, что кто-нибудь не бросится с радостным криком на шею, чтобы повспоминать разудалую корнетскую юность… Так что рисковать не следовало. То, что не дослушали в Вене, можно будет сделать в Италии, где собраны едва ли не лучшие голоса мира.
Швейцар встречал их у входа в гостиницу, широко распахивая дверь, видно рассчитывая на щедрые чаевые. В своих предположениях он не ошибался: сунув в его широкую ладонь пригоршню крейцеров, Варнаховский не стал дожидаться обязательного поклона, лишь услышал пожелание «доброго вечера» и прошел в вестибюль.
— Я так устала, — произнесла Элиз. Прижавшись к его плечу, она посмотрела на Леонида снизу в его глаза и добавила тихо: — Но я так счастлива…
Уже пошел четвертый год, как они были вместе, однако эта женщина продолжала сводить его с ума. Только от одной мысли о предстоящей близости у Леонида начинала кружиться голова и пересыхало в горле.
— Я так хочу остаться с тобой вдвоем…
— Ждать недолго, — неожиданно осипшим голосом произнес Варнаховский. — Нам нужно только подняться на второй этаж, пройти к себе в номер и закрыться ото всех на замок.
