Потом Раечка вспомнила, что Димка предупредил:
мол, зарядка его мобильника может кончиться. А вдруг она и впрямь кончилась? И
он не услышал, не успел услышать Раечку только потому, что телефон сам
выключился.
Что же, что же, что же теперь делать? Конечно,
она перезвонит, она сто раз перезвонит, будет звонить, пока его не вызвонит.
Она выцепит Димку, когда телефон зарядится. Вопрос только, когда это
произойдет. И что он успеет за это время накуролесить?!
А деньги-то, можно сказать, у нее в кармане!
– Димка, Димка, ну ты что? – жалобно
пробормотала Раечка, снова и снова притискивая мобильник к уху и вслушиваясь в
короткие гудки.
Димка мрачно кивнул выключенному телефону, у
которого все было в абсолютном порядке с зарядкой батареи. Жалобные крики Райки
все еще отдавались в ушах.
Нормально! Пусть не одному ему будет хреново.
Пусть девчонка подергается. Думает, если у нее богатый папаша, можно над людьми
издеваться? Да на фиг она была бы нужна Димке, если бы не эти деньги, на
которые он рассчитывал? Вот сделает он то, чего хочет от него Гном, и станет
наконец-то свободным человеком.
Он мрачно усмехнулся.
На самом-то деле все совсем не так, как думает
перепуганная Райка. Долги, бизнес... Ой, чепуха все это. Дурочка, он ей наплел
с три короба, какую-то байку рассказал, про какие только в глупых газетках
пишут. В действительности все куда хуже, куда страшней, куда проще.
Почему люди думают, что он так уж сильно
боится убить? Ну, Райка – ладно, а то ведь и Моська кудахтала там чего-то...
Димка расхохотался. Моська – кудахтала...
Хорошо получилось. Кудахчущая Моська (уродина мерзкая!) убеждена, что Димка
боится крови, что ему нужно ободрение. Да чепуха! Ему нужна свобода, а через
что надо переступить на этом пути – какая разница, труп, два, три?
Главное, самому не влипнуть, сделать все
по-умному. Почему Моська так уверена, будто то, что Димка найдет в «Барбарисе»,
он в клювике покорно потащит Гному? Ждите ответа, козлы! Всю жизнь гнуть спину
на Гнома, на кого-то другого – это не для Димки Сазонова. Он сам будет других скручивать
в дугу, в узел завязывать – только надо НАЙТИ.
НАЙТИ ЭТО.
А если Райка все же уломает своего папашу и
тот даст башли – ну, деньги лишними никогда не бывают, правда ведь?
Но все это пока не главное. Главное то, что
Димке предстоит завтра. Завтра вечером. Он приедет в «Барбарис», чего-нибудь
наврет сторожу, чтобы тот его впустил, и...
Это чепуха. Наврать – это за ним не заржавеет!
К примеру, скажет, что он из санэпидстанции. Там ведь у них, в «Барбарисе»,
теперь постоянно санэпидстанция пасется. Или – что он ремонтник, который забыл
свое барахлишко. Вряд ли сторож помнит всех строителей в лицо. Их там до черта,
целая бригада. Да, Гном – великий человек, с каким размахом все устроил, чтобы
закрыть этот несчастный кабак! Крысы, тараканы, протечка... То есть Димке туда
попасть – проще простого. Главное, чтобы не помешала Моська. С этой сволочи
вполне станется караулить, стеречь, выслеживать. Чтобы такое придумать, чтобы
избавиться от Моськи? Чтобы можно было спокойно уйти потом с находкой? Как
расчистить путь?
Как? Ты что, идиот, Димка? Да очень просто. Не
надо тратить все патроны на сторожа, только и всего. Что-нибудь надо оставить
на Моську, если та посмеет сунуться поперек дороги.
Все просто. Все очень просто.
Делать нечего!
* * *
А еще Алена увидела на снегу след...
И хотя в эту минуту дисплей ее телефона погас,
она продолжала видеть этот след так отчетливо, будто он сам собой светился в
темноте: узкий, удлиненный отпечаток подошвы остроносого сапожка на тонком
каблучке.
След женского сапожка! Женской ноги!
Алена снова осветила снег мобильником. Так,
отпечаток, конечно, не один: целая цепочка следов ведет откуда-то из-под арки.
Около двери есть и отпечатки мужских башмаков с ребристой подошвой, но женщина
прошла позже. Причем буквально вот только что, не более четверти часа
назад, – меленький снежок еще не успел замести следы, лишь чуточку
припорошил их.
Дисплей снова погас, и Алена снова
задействовала его. И снова уставилась на этот роковой след... правда что
роковой! Он так много, так жутко много значил сейчас для нее. Мигом вырисовался
портрет женщины, которая вошла сюда не более чем четверть часа назад: она
невысока ростом, гораздо ниже Алены. (Игорь вечно бухтел, что его подруга
слишком высокая, и даже приговаривал, случалось, такое: «Я не могу, если
девушка выше меня!» Ничего, мог, конечно, но, видимо, через силу, а теперь, с
этой... теперь ему и напрягаться не придется, у нее ножка не больше тридцать
шестого, а может, даже и тридцать пятого размера – гора-аздо меньше Алениной
ноги!
О господи, сколько преимуществ у этой
неизвестной соперницы! И хотя Алена ее в глаза не видела, она уже знала
главное, самое главное и неоспоримое из этих преимуществ: соперница, конечно,
красива и, разумеется, молода, молода, несравнимо моложе ее и несравнимо
больше, чем она, подходит Игорю!
Алена громко всхлипнула и, чтобы вытереть
набежавшие слезы, отшвырнула в снег одну из сумок, едва ли соображая, что,
собственно, делает. А впрочем, кому теперь нужны ее горячая, огненная баранина
и все остальное?
Авокадо – кому оно надо?!
И ее любовь никому не нужна. Цветы запоздалые
безнадежно запоздали!
Она повернулась к арке. Надо уйти, поскорей
уйти...
Что? Нет! Нужно не уходить, а остаться. Чтобы
все узнать! Нужно убедиться в измене Игоря собственными глазами, иначе – Алена
отлично знала себя! – ложная надежда не даст ей потом покоя.
Она осторожно потянула на себя дверь, молясь,
чтоб та не скрипнула. Дверь была тяжелая, металлическая, сейфовая и отворялась
с трудом, зато совершенно бесшумно. Спустя две или три минуты Алена смогла протиснуться
в узенький коридорчик – и только в последнюю секунду вспомнила, что перед
дверью две ступеньки. Еще не хватало сейчас грохнуться с них с шумом и
грохотом, ногу подвернуть, а потом жалобно взывать о помощи, помешав Игорю... в
чем?
Да в чем угодно!
Алена крадучись сползла со ступенек,
придерживаясь за стеночку, и только сейчас обнаружила, что сумка с наполовину
торчащим из нее ананасом до сих пор болтается у нее на запястье. Видимо,
расправляясь в состоянии аффекта с ни в чем не повинной бараниной (а также
авокадо, креветками и черным хлебцем с изюмом), она просто забыла про
злополучный ананас. Алена попыталась снять сумку, но та зацепилась за манжету
дубленки. Начнешь отцеплять – шелест пойдет такой, что тайны своего прибытия в
«Барбарис» сохранить уже не удастся. Еще спугнешь голубков – вон дверь подсобки
совсем рядом.
