Я выключил трубку, аккуратно положил ее на то
место, где нашел: в шкаф со стерильными перевязочными материалами, – и
направился в кабинет Гнатюка.
* * *
На Покровке Алена вышла из трамвая и дальше
направилась пешком. Ей понадобилось срочно позвонить, а в трамвае люди от
нечего делать знай прислушиваются к разговорам ближнего своего!
Позвонить требовалось подруге Инне.
Честно говоря, сначала Алена хотела связаться
со Львом Муравьевым и сообщить ему то, что узнала от Равиля, однако первое
побуждение оказалось мимолетным и преходящим. Этот сотрудник внутренних, с
позволения сказать, органов, конечно, человек полезный, но очень уж злоехидный.
К тому же он априори считал писательницу Дмитриеву вздорной и бестолковой
идиоткой. Нет, лучше сначала самой продолжить сбор разведданных, а уж потом,
если понадобится, вводить в действие ударные боевые единицы, позвонить товарищу
Муравьеву – только под занавес расследования...
Следует уточнить как бы в скобках, что живые
люди были для писательницы Алены Дмитриевой чем-то вроде выдуманных ею
детективных персонажей, которых можно вводить в развитие сюжета в любой миг и
заставлять играть любую роль. Отсюда, между прочим, проистекали очень многие ее
проблемы как в личной жизни, так и в отношениях с обществом и государством.
Скобки закрываются.
– Алло?
– Ленечка, привет! – радостно воскликнула
Алена, услышав сиплый голос. – А ты почему по Инночкиному мобильнику
отвечаешь?
– Я потому отвечаю по Инночкиному мобильнику,
что я Инночка и есть, а никакой не Ленечка! – В голосе прорезались нотки
раздраженной женственности, и Алена свободной рукой стукнула себя по лбу.
– Иннуль, дорогая, ну, не узнала, не сердись,
зато богатой будешь! У тебя такой голосок, что... Как ты себя чувствуешь?
– Да так, ни шатко, ни валко, –
отозвалась подруга уже не столь хрипло и сипло. – И Ленька аналогично. До
чего мы тут устали, в глуши, во мраке заточенья! Ты когда приедешь нас
повеселить?
– Когда позовете, – дипломатично
отозвалась писательница Дмитриева, которая, если честно, не имела ни
мало-мальского желания срываться «в деревню, в глушь, в Саратов!» именно
сейчас, когда в жизни образовалось столько непоняток, требующих напряженной
интеллектуальной работы.
– Да мы бы хоть завтра позвали, –
вздохнула Инна. – Но боимся заразить гордость русского детектива. Двое
больных – это еще куда ни шло, а трое – уже много, правда?
– Правда, – радостно согласилась
вышеназванная гордость (не следует предполагать у писательницы Дмитриевой мании
величия – просто-напросто ее книжки выходили в серии, которая так и называлась:
«Гордость русского детектива». А поскольку, кроме нее, в этой же серии
печатались еще человек пятьдесят обоего пола, как минимум, то выходило, что
русскому детективу и впрямь есть кем-чем гордиться!). – Но не
сумлевайтесь: чуть только почувствуете себя в силах поднять рюмку чаю за
собственное здоровье, я немедленно окажусь рядом.
– Договорились, – сказала Инна. – Ты
чего звонишь-то?
– О здоровье узнать, – слукавила Алена, и
проницательная подруга это лукавство мигом просекла:
– Да брось! Знаю я тебя! Тебе на здоровье всех
в мире, в том числе на свое собственное, наплевать, разве не так?
Подруга, безусловно, изучила Алену хорошо, а
все-таки недостаточно: существовал, существовал-таки в мире человек, чье
здоровье имело для нее жизненно важное значение! Но сейчас было не время и не
место вдаваться в детали. К тому же Инна не знала об этой невероятной лав стори
своей подруги, и знать ей сие совершенно ни к чему.
– Инночка, извини, но я и правда звоню по
делу, – повинилась Алена, понимая, что подруга останется слишком довольна
своей проницательностью, чтобы обижаться на правду. – Мне нужно узнать,
кому может принадлежать «БМВ» с тремя восьмерками в номере. Можешь
посодействовать?
– Ты что? – после некоторой паузы
просипела Инна снова не своим, а каким-то бесполым голосом – видимо, от
изумления. – Как я тебе это узнаю? Я что, начальник ГАИ? Была бы я хоть в
городе...
– Тебя в городе нет, и ты не начальник
ГАИ, – согласилась Алена. – Ты председатель коллегии адвокатов номер
четыре Нижегородского района. И у тебя невероятное количество знакомых! И какая
разница, здесь ты или нет? Есть такая штучка – телефон называется. Ну, ну,
такая трубочка с кнопочками, ты ее в руках сейчас держишь...
– О господи, – хрипло вздохнула
Инна, – кого ты на сей раз намереваешься закопать, детективщица? Как в
прошлом году?..
– В прошлом году я не закопала, а наоборот –
откопала, если ты помнишь, – сухо прервала ее Алена, которой было ужасно
неприятно вспоминать события прошлой осени, начавшиеся с того, что на дне
засыпанной опавшими листьями ямы на Щелковском хуторе она обнаружила – в самом
деле откопала! – не кого иного, как... Ой нет, не надо, не надо о
страшном! Тем паче, что это событие не имело никакого значения в масштабе
государственном, на что, если честно, надеялась не в меру ретивая писательница.
Только и пользы, что она наваляла на тему своей судьбоносной находки очередной
детективчик!
[8]
– Пора об этом забыть, Иннуль. Давай лучше о главном. Три восьмерки в номере
«БМВ» с тебя, а с меня белый мартини с манговым соком. Махнем, не глядя?
– Да что с тобой делать, – обреченно
просипела Инна. – «Бумер» тоже белый, как мартини?
– Нет, черный.
– Пошлость какая... – простонала
Инна. – Номер-то хоть нижегородский?
– Не знаю, – честно призналась
Алена. – Хочется верить.
Инна тяжко вздохнула и отключилась, бросив на
прощание:
– Позвоню, если узнаю.
Алена принялась заталкивать свой телефончик
под шубку, где он обычно болтался на шнуре, да так и замерла, держа руку за
пазухой, словно у нее внезапно случился приступ чесотки либо сердечный приступ.
Прямо перед ней стоял черный «БМВ» с тремя
восьмерками в номере. В 888 МН – вот как это выглядело.
Алена зажмурилась, помотала головой, открыла
глаза и огляделась.
