Алена вдруг вспомнила некий эпизод из своей
многотрудной писательской биографии, этап своего творческого, так сказать,
пути. Случилось это лет десять назад, когда писательница наша увлекалась другим
жанром – а именно фэнтези. Как и теперь, в качестве героев своих, безусловно,
фантастических произведений она описывала знакомых и вполне реальных лиц.
Попался под ее вострое перышко и один хороший человек по имени Андрей Митин –
тоже писатель-фантаст. Его соколиный профиль очень нравился Алене (чисто
эстетически, заметим в скобках). И вот Алена изобразила в новом своем фэнтези
этот профиль и самого Андрея, дала персонажу имя Фэлкон, то есть Сокол, а также
придумала этому Фэлкону множество разных приключений, в ходе которых он
нечаянно ломает мизинец. Ну вот требовался для развития сюжета этот сломанный
мизинец! Пришлось сломать. В свое время романец был дописан и сдан в
издательство. Спустя недели две в Москве Алена встретилась с Андреем и увидела,
что левая ладонь у него перевязана, а мизинец перебинтован как-то особенно
толсто.
– Это у тебя что? – спросила Алена не без
испуга.
– Да сломал, – буркнул Андрей. –
Ночью в темноте на дверь наткнулся.
Слово за слово – выяснилось, что случилось это
трагическое событие на другой день после того, как Алена сломала палец
романтическому герою Фэлкону.
Эта история произошла давно, однако произвела
на нашу писательницу немалое впечатление. Не то чтобы она так уж уверилась в
своих магических способностях – просто усвоила, что жизнь и литература близки
до полной парадоксальности. И не только в том дело, что реальность кажется
порою нереальней всякой выдумки, а иная выдумка правдоподобнее реальности.
Взаимодействие одного с другим чревато иногда самыми невероятными и
непредсказуемыми последствиями, вот в чем штука.
То потрясение, которое Алена испытала из-за
своего приключения в «Барбарисе» и из-за того, что случилось с Игорем,
несколько притупило ее обычно острый таки ум. Ей ведь уже приходило в голову,
что, желая необременительно подзаработать, она ввязалась в нечто криминальное.
Теперь эта мысль вернулась вновь и прочно угнездилась в сознании. А рядом с нею
уютно примостился вопрос, который тоже раньше приходил на ум: зачем нужна была
Саблину публикация именно в хабаровской газете – то есть в том городе, где он
учился в медицинском институте, если верить его запискам? Просто как дань
памяти? Или цель издания романа все же другая? Тогда вопрос – какая?
Что означают эти совпадения имен? Олег
Михайлович Гнатюк, Костя Катков...
Костя Катков был описан Саблиным как новое
воплощение красавчика Алена Делона. А что получается на самом деле, интересно?
Костя не Делон, или Делон не Костя?
Ну уж это факт!
Интересно посмотреть на того Костю, которого
искал сегодня недоросток Борик. Что это сказал Равиль? Костя перешел работать в
ночной клуб «Тот свет»? Ну, если он правда похож на Делона, ему самое место в
клубе, эротический театр которого славится во всем городе.
Что-то Алена слышала про этот театр, причем
совсем недавно... Ну да! Жанна собиралась туда на просмотр какой-то программы,
да так и не попала из-за случившейся в «Барбарисе» жути. Может быть,
поинтересоваться, не намерена ли она все-таки сходить туда? И напроситься к ней
в компанию?
Ага, хорошего же мнения будет Жанна о
влюбленной писательнице, которая шляется по эротическим театрам, когда свет ее
очей лежит с пробитой головой – прикованный, можно сказать, к постели! И
дорогая подруга, конечно, не преминет разболтать об этом Игорю. Определенно, он
обидится. А кто бы на его месте не обиделся? К примеру, заболей Алена хотя бы
ангиной, и сляг она в постель с температурой, и узнай, что любимый мальчишка
потащился развлекаться, причем не в казино играть или просто потусоваться на
танцевальной вечеринке, а отправился бы в эротический театр, она бы этого не
пережила, просто не пережила бы!
Впрочем, они с Игорем в разных весовых
категориях – не только по возрасту, но и по степени любви друг к другу. Он
переживет, но все-таки обидится – точно.
Поэтому не стоит подвергать испытанию его
хрупкую нежность к писательнице Алене Дмитриевой. И вообще – не стоит все-таки
смешивать реальность с выдумкой и придавать такое глобальное значение случайным
совпадениям.
С этой светлой мыслью усталая писательница
отправилась спать, мечтая увидеть во сне предмет своих вожделений.
Долги наши, или История жизни Ивана Антоновича Саблина (окончание)
У меня как у главврача был мастер-ключ от всех
помещений нашего отделения, кроме спальни Гнатюка, так что в его кабинет, где
находился книжный шкаф, я попал без труда. Между прочим, мой покровитель, этот
дьявол во плоти, был человеком начитанным и образованным, он питал истинную
страсть к философии, поэтому шкаф ломился от философских трактатов что античных
мыслителей, что классиков марксизма-ленинизма, ну а во втором ряду полок были
заткнуты невыразительные книжки издания еще советских времен, видимо, остатки
библиотеки прежнего профсоюзного санатория, отпечатанные на жалкой шершавой
серой бумаге рассказы Чехова, пьесы Горького, стихотворения Маяковского и
прочая, и прочая. Самой толстой была книжка Новикова-Прибоя «Цусима», с
корешком, испачканным фиолетовыми чернилами. Я с холодным, почти неживым
любопытством потянул ее из шкафа, ожидая найти какие-то вложенные туда листки,
документы, фотографии, однако случилось нечто странное: вместе с книгой отошла
маленькая панель, и в глубине шкафа открылось узкое отделение.
Тайник! В нем лежали какие-то деньги –
несколько пачек долларов и рублей, а также дискета. Я сразу понял, это именно
то, о чем говорила Алина.
Я сунул дискету в карман и огляделся. Конечно,
в кабинете стоял компьютер, но включать его сейчас было полным безумием. Однако
тут же обнаружилась открытая цветная коробка с точно такими же дискетами TDK,
как та, которую я нашел. Поэтому я спокойно положил чистую дискету в тайник,
поставил на место «Цусиму» (и услышал тихий щелчок, означающий, что тайник
закрылся), а потом пошел в свою комнату, не забыв запереть за собой и шкаф, и
входную дверь.
Следовало, конечно, ожидать, что дискета будет
защищена от прочтения, что понадобится какой-то пароль, чтобы открыть ее...
Так и получилось. Пароль состоял из четырех
букв. Я мог гадать до бесконечности, но, словно ведомый некоей высшей волей, я
набрал на клавиатуре слово, которое первым пришло мне в голову, когда я только
увидел моего покровителя, – и понял, что угадал. Защита была снята. На
дискете оказалось записано несколько файлов, они открылись с легкостью
необыкновенной. И я прочел их все.
