– Светка, Райка, вы как? – послышался
какой-то не свой, переполошенный, севший голос отца. – Выходите, все в
порядке!
Раечка вывернулась из рук Светы, которая на
миг ослабила бдительность, и ринулась к двери, но почему-то чуть не упала.
Что-то путалось между ногами и мешало бежать.
– Погоди! – закричала Света, хватая ее за
руку. – Надень штаны, с ума сошла, что ли?
И только тут Раечка поняла, почему у нее
мерзли ноги и что мешало бежать. Да ведь Лева практически стащил с нее и
джинсы, и колготки! Остались только розовенькие трусики в белый горошек, а все
прочее болтается где-то на щиколотках.
Ужас! И губы как болят!
Натянув джинсы, она вернулась к раковине,
зачерпнула холодной воды и окунула в нее губы.
Стало немного легче. И в голове прояснилось.
– Девчонки! – снова заколотил в дверь
отец. – Выходите, говорю вам, все нормально.
Наконец-то Света отворила дверь и вытолкнула
Раечку в коридор.
– Мать твою... – простонал отец,
уставившись на губы дочери.
Раечка взвизгнула и закрылась руками – нет, не
от стыда, а потому, что в руках отец держал пистолет и направлял ствол прямо ей
в голову.
– Не волнуйтесь, Альфред Ахатович, –
проговорил Димка – красный, потный, в свитере с засученными рукавами, с
царапиной на щеке. – Бросайте пистолет сюда.
И он подставил отцу свою сумку.
Отец, не глядя, кинул туда пистолет и потер
нос:
– Ну и вонищу вы развели с этим нашатырем!
Он был уже без респиратора, как и Дима.
– Иначе нельзя, – авторитетно сказал
Дима. – Я же говорю: единственный нейтрализатор! Если бы мгновенно не
начал действовать аммиак, мы бы с вами не справились с этими двумя придурками.
Ладно, Борька – он слабак, а вот бугая Леву мы бы не скрутили, пришлось бы его
убивать.
– Так ведь пистолет не заряжен, –
недовольно проворчала Света, опускаясь на колени и пытаясь разгладить
взъерошенный, встопорщенный, изморщиненный ковер. – Какой кошмар! Что вы
тут делали!
– Дрались, что-что, – воинственно ответил
отец. – А что пистолет не заряжен, так ведь, говорят, даже палка иногда
стреляет! Но честно говорю: был бы он заряжен – тут уже валялся бы труп этого
сукина сына.
– Он не виноват, – спокойно и очень
серьезно сказал Дима. – Он потерял человеческий облик из-за Раечки,
вернее, из-за феромонов. Теперь вы видите, какая это сила? Извините, я сам
виноват – просто не рассчитал дозу – это раз, а главное, думал, что Лева более
цивилизованный человек, умеет себя в руках держать. Хотя, с другой стороны, его
трудно винить: феромоны совершенно высвобождают подсознание. Как хорошо, что мы
надели респираторы, да, Альфред Ахатович? Представляете, что бы могло
произойти? Света бы с нами ни за что одна не справилась.
Света с надутым видом плюхнулась в кресло, не
глядя по сторонам.
– Что-то мне не верится, – с вызовом
сказала она. – Вы на Райку вылили всего каплю какую-то, а можно было
подумать, эти парни по литру шампанского с мартини выдули, да еще по бутылке
коньяка с примесью шпанских мушек – так крыша у них поехала! Разве это
возможно?
– Вы что ж, думаете, тут для вас представление
было устроено? – дрожащим от обиды голосом проговорил Дима, прижимая к
себе сумку, словно щит. – Да вы не видели, как мы... как Альфред
Ахатович... да он дрался за Раечку и за вас, как лев... Как тигр! –
торопливо поправился Димка, видимо, сочтя, что царь зверей слишком
скомпрометирован сегодня, чтобы поминать его всуе.
– Дура ты, Светка! – привычно рявкнул
отец. – Мы их с трудом выкинули вон, они так без обуви и убежали, Дима
потом вслед им их башмаки выбрасывал.
– Да, – грустно проронил Димка. –
Друзей у меня больше нет, конечно... Все, они мне этого в жизни не простят.
Слышали, как они меня материли, уходя? Теперь про наш эксперимент по всему
институту раззвонят...
– Нет, нет, как это – раззвонят?! –
забеспокоился Раечкин отец. – Ты что? Их надо остановить! Это же наш
бизнес-секрет! Никто ничего не должен знать, даже подозревать не должен.
– То есть вы... – робко заикнулся
Дима. – То есть вы как бы... как бы это... как бы согласны участвовать в
моем проекте?
От волнения он даже заикаться начал.
– В нашем проекте! – энергично поправил
отец. – Почему – в твоем? В нашем, понятно? Конечно, я согласен. Только
объясни все же, почему эту штуку никто до сих пор не расчухал, феромоны эти,
если это такая убойная сила?
– Ну как? – удивился Дима. –
Расчухали, и давно. В секс-шопах эти духи продаются, я Раечке
рассказывал, – но это жалкая польская подделка. Французские лучше
качеством, но несравнимо дороже. Кроме того, количество феромонов там чисто
символическое. А вообще-то, препараты на основе человеческих половых феромонов
запрещены на территории Европы и России. Но это совсем не значит, что кого-то
будут преследовать в судебном порядке за их использование и распространение. Это
не наркотики все же. История получается вроде как с допингом, который запрещен
к применению в спорте. Но при этом его можно купить практически в любой аптеке.
Запрещено – это значит, что если вы произведете препарат на основе феромонов на
территории России, то вы не получите никаких разрешительных документов типа
гигиенического сертификата, сертификата соответствия и всего такого, что нужно
для легального продвижения этого продукта на рынке. Кстати, так же дело обстоит
и с препаратами, которые делают на основе плаценты, хотя они тоже широко
рекламируются: даже шампунь такой есть, я сам видел. Соль состоит в том, что
эти препараты с феромонами навязывают человеку чужую волю. Ну а кому охота,
чтобы им управляли? И кто даст на это официальное разрешение?
– Погоди, – нахмурился Альфред
Ахатович. – Но если феромоны запрещены, как мы будем их продавать?
– Ну а как эти духи в секс-шопах продаются?
Так и мы будем продавать. А лучше пользоваться ими в косметическом салоне вашей
жены, к примеру.
Надо же, какая память у Димки! Раечка когда-то
вскользь упомянула, что у отцовой жены косметический салон (кстати, и у
Раечкиной матери – тоже, отец и старой, и новой жене по салону купил – в разных
районах, конечно! – чтобы никому обидно не было), а он запомнил!
