– Предлагать в малых дозах клиенткам этого
салона, – продолжал Дима. – Целый курс терапии проводить на основе
использования парфюмов или там, не знаю, кремов с феромонами. Когда женщины
поймут, что после этих процедур они становятся особенно привлекательны для
мужчин, они этот салон будут штурмом брать, вы же понимаете? То есть одного
салона мало будет, сеть надо будет создавать, целую сеть. К тому же для женщины
ее привлекательность пожизненно важна, это для нее как... как горючее для
автомобиля, – употребил он максимально понятную для мужского ума
категорию, и отец Раечки задумчиво кивнул.
– Ладно, – проговорил он. – Все надо
хорошенько обдумать, и мы обдумаем. Дело теперь за исходным материалом, я так
понимаю? Что у тебя есть?
– У меня – ничего, – грустно улыбнулся
Димка, наклоняясь и выковыривая из ворса ковра втоптанную туда пустую
пробирочку. Сунул ее в карман. – Вот все, что имелось... Но я знаю
человека, который раньше был в одной... компании, скажем так...
Он покосился на Раечку, запнулся и сделал
странное движение бровями. Отец при этом хмыкнул, и Раечка поняла, что Димка
хотел употребить совсем другое слово, да просто ее пожалел.
– Ну, короче, он в одной компании... работал,
они как раз закупили партию феромонов для перепродажи в фармацевтическую фирму,
чтобы контрабандой духи выпускать для секс-шопов, но у них начались проблемы,
разборки, там были очень крутые дела, склад товаров сгорел, все думали, что и
феромоны сгорели, но этот человек умудрился с феромонами скрыться. Никто даже
не подозревает, что товар у него остался, да и вообще, его бывшие подельники
все сидят по разным... – Димка опять запнулся, а отец опять
хмыкнул, – ...сидят по разным углам и отсиживают... отсиживаются. Но один
этот человек ничего не может сделать и сидит на тех феромонах, как собака на
сене. И он готов продать товар, только просит тридцать тысяч евро, и вы же
понимаете, что сумма за такой сногсшибательный товар не настолько велика,
чтобы...
– Как евро? – прищурился Альфред
Ахатович. – Вроде бы тридцать тысяч долларов сначала звучали? Раечка
говорила...
– Ну да, сначала речь о баксах шла, –
кивнул Димка, – а теперь, я боюсь, он запросит в еврах, потому что доллар
же падает...
– Как это?! – взвилась Света из своего
кресла. – Раз сначала уговорились в долларах, значит, в долларах, а то ему
скоро фунты стерлингов понадобятся!..
– Ну мы же еще не уговорились
окончательно, – пролепетал Димка, отпрянув. – Может, я его убеждю, то
есть убежду... убежу... убедю... уговорю, короче, но...
Света снова опустилась в кресло.
– Поступим так, – веско сказал Альфред
Ахатович. – Я с этим человеком хочу увидеться сам. Доллары, евро – вопрос
существенный. Но не принципиальный. Мне нужно будет посмотреть, какое там
количество товара, а также узнать рыночную конъюнктуру и цены. На это мне нужен
день, ведь собирать информацию придется самому, никаким помощникам это не
поручишь, дело-то пока еще темное. Вот давай так договоримся: послезавтра ты
устраиваешь мне с этим человеком встречу, и если мне все подходит, если я
увижу, что это не мошенник какой-нибудь, я деньги выкладываю сразу, наличными.
Товар – деньги, понятно? Пусть он не боится, я его не кину. Договорились?
– Договорились, – пробормотал Дима,
отходя к окну и бросая туда косой взгляд.
Вид у него был растерянный.
– Что-то не так? – спросил Альфред
Ахатович, внимательно вглядываясь в его лицо. – Какие-то проблемы с этим
человеком?
В его голосе отчетливо прозвучала нотка
настороженности.
– Да нет, какие проблемы с ним могут
быть? – пожал плечами Димка. – С ним-то все будет нормально, вот
встретитесь – и сами увидите. Я за ребят беспокоюсь, понимаете? Их бы надо
как-то заставить замолчать, рты им заткнуть...
Почему-то при его словах Альфред Ахатович,
Раечка и Света, не сговариваясь, посмотрели на сумку, куда незадолго до этого
был брошен пистолет.
– Нет, – категорично сказал отец
Раечки. – Это не решение проблемы. Как думаешь, какая сумма заставит их
молчать?
– Сумма? – Дима смутился. –
Вообще-то я не о деньгах, ведь они мои друзья...
– Дружба дружбой, а табачок врозь, –
сурово ответил Альфред Ахатович. – Решай быстро. – И он достал из
кармана портмоне.
– Наверное, вы правы, – задумчиво кивнул
Дима. – Все-таки бил я их крепко, а вы – еще крепче. Нужна какая-то
компенсация. Долларов сто, я думаю, нормально будет. В смысле, каждому, –
уточнил он.
– Каждому?! – снова взвилась
Света. – За что?! За пару тумаков? Сто рублей вполне хватит! На двоих!
– Не слюшай жэнщыну, малчык, – проговорил
Альфред Ахатович с акцентом, который, знала Раечка, проявлялся у него только в
минуты самого крайнего раздражения, и достал две сотенные долларовые бумажки и
две по пятьдесят. – Возьми триста и беги скорей, догони ребят. И скажи,
что если начнут языком трепать где не надо, то в следующий раз, когда мы
встретимся, пистолет уже будет заряжен.
– Ладно, – кивнул Димка, – так и
скажу.
Он сунул деньги в карман, застенчиво чмокнул
Раечку в щеку, торопливо простился и убежал.
– Ну что? – зловеще спросил Альфред
Ахатович жену. – Мы договаривались, что в деловые переговоры ты не лезешь?
Или не договаривались?
– Зачем ты меня тогда сюда брал? –
возмущенно закричала Света. – Чтобы я нянькой при твоей дочери была? Ну, я
тебе уже говорила, что воспитанием трудных подростков заниматься не намерена!
В другое время Раечка ужасно обиделась бы на
эти слова, но сейчас она даже не слышала, что там лопочут отец и мачеха. И без
них было о чем подумать!
Подошла к окну и вскоре увидела, как Димка
выскочил из подъезда и стремглав помчался через двор. Словно почувствовав ее
взгляд, обернулся, помахал, хотя, конечно, вряд ли мог так сразу найти окно, за
которым стояла она, и свернул за угол.
Первый раз в жизни Раечка смотрела ему вслед
без тоски: вдруг он исчезнет навсегда? вдруг не вернется? вдруг они больше
никогда не увидятся?
Знала: не исчезнет, вернется, увидятся.
Тридцать тысяч долларов, тем паче евро – это только начало! Теперь Димка
привязан к ней самой прочной веревочкой в мире: надеждами на будущее. И никуда
он теперь не денется!
