Над рулевым колесом «Мерседеса» качалась
забавная темно-серая киска. Алена усмехнулась. Ясно – это автомобиль Жанны.
Киска – уменьшенная копия ее серого, толстенного, вальяжного кота Шульца. А у
«бумера» ничего такого веселенького не качается над рулем, зато номер у него с
тремя восьмерками. Бывает же такое! Причем совсем не столь уж редко. Однажды
Алена вечером проходила мимо миленького кафе «Хамелеон», что на улице
Алексеевской, и случайно обратила внимание на скопище необычных машин. Их было
не меньше десятка. У всех – от дороженных до самых непрезентабельных – номера
непременно состояли из трех восьмерок. Естественно, буквы вокруг этих цифр были
разные, но все равно создавалось впечатление, что здесь проходил нижегородский
съезд трехвосьмерочников. Конечно, Алена не помнила, был ли среди них вот этот
черный «бумер», однако он имел на это полное право. Не на нем ли приехал
господин Саблин Иван Антонович на встречу с писательницей Аленой Дмитриевой?
Ну что ж, вполне достойная машинка.
Алена уже взялась было за ручку двери
«Барбариса», да и ахнула. Секунду! А куда подевались разноцветные хрустальные
гроздья-фонари, украшавшие вход? Украли? Разбили?
Вандалы! Варвары!
Она рванула на себя дверь – и нос к носу
столкнулась с Жанной.
– Что такое? – нахмурилась Жанна. –
Что случилось?
Алена сообразила, что вся гамма чувств – от
растерянности до ярости на вандалов и варваров – отражена на ее лице. И Жанна,
конечно, приняла это на свой счет.
– Ой, извините, – хихикнула Алена (приятельницы-подруги
были на «вы»... впрочем, Алена вообще со всеми была на «вы», такая уж она у нас
вежливая девочка постбальзаковского возраста оказалась). – Но фонари?..
Где ваши шикарные фонари?
– А, мы сняли их, – махнула рукой
Жанна. – Опасно: вдруг какой-нибудь не в меру ретивый работяга шибанет
кулем с цементом или рулоном линолеума.
– То есть?
– О господи, Алена, у нас ремонт, –
сердито сказала Жанна, выходя из двери и, против обыкновения, не зазывая Алену
радушно в ресторан, а, наоборот, вытесняя ее вон. Жанна была, как всегда,
стремительно-энергично-обворожительна в этой своей фартовой курточке,
отделанной оранжевой норкой, в такой же шапочке, да и сама рыжеволосая. Ну
просто пламень, а не женщина! – Мы еще неделю назад закрылись. Разве я вам
не говорила? А Игорь? Разве он вам не рассказывал?
В зеленоватых глазах мелькнуло что-то еще,
кроме деловитости и озабоченности. Или Алене просто померещилось это? Ну да,
рыльце-то у нее в пушку! С Игорем, одним из танцоров Жанниного шоу, у Алены
(вот она, вторая причина ее частых визитов в «Барбарис») тайный роман. То есть
они оба так полагают, что связь двадцатипятилетнего красавца и красавицы
постбальзаковского, как уже было сказано, возраста – это их красивая маленькая
тайна. Но Жанна – она ведь все знает, все видит. Высоко сижу, далеко гляжу!
Игорь – ее любимый ученик, они очень дружны. К тому же Жанна прекрасно знала, с
каким обожанием Алена всегда относилась к Игорю, как, выражаясь языком
старинных романов, вожделела его, алкала его любви, какими кругами рыскала
вокруг него и какие самые дурацкие маневры предпринимала для того, чтобы
заполучить его в свою постель. И хотя Жанна стала невольной свидетельницей их
первого поцелуя (а также практически весь персонал «Барбариса», имевший
возможность оный поцелуй понаблюдать как воочию, так и на экранах камер
охранного наблюдения), она, предполагается, до сих пор не знает, сколь далеко
зашли отношения влюбленной писательницы и обворожительного Игоря. Конечно,
Жанне, жизненный слоган которой: «Хочу все знать!», точнее, «Хочу все про всех
знать!» – ужасно любопытно, как там и что. Но из Игоря слова клещами не
вытянешь, это такой партизан! Он и под пыткой молчать будет о своих отношениях
с женщиной – тем паче с женщиной, которая ему, можно сказать, годится в...
Ладно, замнем для ясности.
То есть, очень может статься, Жанна упомянула
Игоря для того, чтобы Алена проговорилась: да, мол, он про этот ремонт упоминал
– в постели, после жарких объятий не далее как неделю назад... Но штука в том,
что ни неделю, ни две, ни даже три назад Игорь в постели своей тайной любовницы
не возникал. Как-то так... не получались встречи. То он занят репетициями или
выступлениями, то Алена с пеной у рта дописывает очередной романчик, заканчивая
его, по обыкновению, за час до отправления поезда, на котором нужно ехать в
Москву, чтобы представить этот романчик в издательство, взамен получив некий
денежный эквивалент, совершенно, само собой разумеется, несоизмеримый с
гениальностью оного романчика, но все же... ладно, не будем гневить небеса, дай
бог здоровья издательству «Глобус» и его руководству, а также редакции
художественной литературы, корректорам, художникам... и иже с ними!
Короче, с Игорем они давно не виделись. Он
что-то не звонит, она ему – тоже. Если бы встретиться с ним случайно, она бы
все сразу поняла и, может быть, смогла бы вернуть ускользающее, но пока что
случайности работают против этой страстной, этой безумной – этой
последней! – любви Алены... Так вот, очень может статься, Жанна (ох и
тонкая штучка, надобно сказать!) обо всем этом каким-то образом прознала. И,
как водится между приятельницами, а тем паче подругами, спешит посыпать солью
Аленины сердечные раны...
Солью, ох если бы! Женщины – это такие бяки!
Они ведь и яду в чаек приятельнице-писательнице подсыпать могут...
Ох приятельница ты, ох писательница! Твоя
склонность к самоедству в сочетании с маниакально-депрессивным психозом,
патологической недоверчивостью ко всем женщинам, которые моложе, умнее и
красивее тебя (а Жанна проходит по всем трем параметрам!), когда-нибудь приведет
тебя к такой мизантропии, спасение от которой ты сможешь найти только на
необитаемом острове.
Оказаться на необитаемом острове вдвоем с
Игорем... И ни одной – НИ ОДНОЙ! – женщины в поле его зрения, кроме
Алены... Ни мамы, ни Жанны, ни какой-нибудь там легкокрылой бабочки, которые
полчищами слетаются на манящий огонь его невероятных глаз, не ведая, что это
всего лишь бенгальский огонь!
Однако и на этом холодном огне можно очень
крепко обгореть, что и произошло, например, с Аленой Дмитриевой.
Впрочем, пауза что-то затянулась. Столь долгое
молчание становится подозрительным. Что же сказать Жанне?..
Так и не найдясь, Алена лишь послала ей
многозначительную улыбку, зачем-то подмигнула (а, понимай, как знаешь!) и
спросила:
– А с чего вдруг ремонт затеяли? И почему
сейчас? До Нового года всего ничего! Успеете?
