Такое случается с разными растяпами сплошь и
рядом и ни у кого не вызывает подозрений. Хочется верить, не вызовет и сейчас!
Удовлетворенно кивнув, Алена подошла к двери,
вслушалась в тишину подъезда и, не уловив ни звука (это вполне естественно,
после восьми вечера жизнь здесь практически замирала, а было уже девять), вышла
из квартиры, осторожно-осторожно заперев дверь на ключ. Затем она нагнулась к
половичку, лежавшему у порога, и особенным образом загнула один его уголок,
придвинув вплотную к двери. Полюбовавшись делом своих рук, отряхнула их и
бесшумно пошла вверх по лестнице, к техническому этажу, где размещалась дверь
на чердак.
Задачу облегчало то, что на техническом этаже
квартир не было, а значит, вряд ли кто услышит, как она будет орудовать
монтировкой, открывая чердачную дверь. Проще было открыть висячий замок ключом,
конечно, да вот беда: ключ находился в домоуправлении. Однако Алене Дмитриевой
было сегодня как-то не до общения с работниками коммунальных служб!
Честно говоря, опыта в обращении с орудиями
воровского ремесла у нее не имелось никакого. Она повертела монтировку так и
этак, склонилась к замку, прилаживаясь, – и вдруг обнаружила, что дверь-то
открыта, оказывается... Накладка замка была просто-напросто прислонена к двери,
но не прибита. Замок висел в петле запертый, а дверь открыта!
Бог ты мой, как же все просто! Вот этим путем
и ушли тем вечером Гнатюк и Гном от писательницы Дмитриевой, заказав ей
пресловутый роман, а она-то носилась по подъезду, пытаясь понять, не
просочились ли незваные гости, условно говоря, в канализацию. На дверь глянула
только издали: висит, мол, замок. Ну и ладно. Внимательней надо быть, сударыня,
однако!
Алена вошла в холодную тьму чердака и какое-то
время постояла, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте. Вот чего у нее не
было, так это фонарика, а жаль. С другой стороны, блуждающий огонек в чердачном
окне мог быть замечен теми, кто наблюдал за домом, а уж в том, что за домом
наблюдают, у Алены не было сомнения.
Впрочем, в те окна, которые выходили на ярко
освещенную Ижорскую улицу, проникало достаточно света, чтобы проблем с
передвижением по чердаку у Алены не возникло. Она, правда, сначала немножко
заблудилась и прошла мимо нужной двери, однако почти сразу сориентировалась и
вернулась к ней. Это был выход в подъезд, крыльцо которого находилось не во
дворе, а со стороны Ижорской. Два подъезда обшарпанной «сталинки», в которой
жила Алена Дмитриева, выходили во двор, а один – на улицу. Вот этот-то подъезд
и был сейчас ей нужен.
Взяла было на изготовку монтировку, но тут же
с усмешкой покачала головой.
Элементарная логика подсказывала, что
монтировка не понадобится и теперь, что дверь окажется всего лишь притворена,
но не заперта. Именно отсюда проникли на чердак, а потом и в подъезд Алены Гном
и Гнатюк, именно этим путем они и ушли, заморочив голову несообразительной
писательнице.
Элементарная логика не подвела, и Алена
осторожно выбралась на техэтаж первого подъезда.
Строго говоря, монтировку можно было оставить
где-нибудь здесь, в уголочке, до возвращения, не таскать с собой лишнюю
тяжесть, однако Алена решила эту самую тяжесть все-таки потаскать. Монтировка
была короткая, не более полуметра длиной, ее вполне можно спрятать от досужих
глаз под полой куртки. Зато какое оружие обороны! Там, куда шла Алена, ее могли
ждать какие угодно неприятности. В случае чего навернешь этой штукой по
чьей-нибудь башке – мало не покажется! Впрочем, Алена вовсе не была уверена,
что у нее хватит присутствия духа «навернуть этой штукой» по чьей-то башке, пусть
даже светловолосой и коротко стриженной, но само сознание, что возможность
такая есть, наполняло ее ощущением силы и уверенности в себе.
Как принято выражаться, бог создал людей
сильными и слабыми, а мистер Кольт сделал их равными. Монтировка, оказывается,
тоже кое на что способна в этом смысле!
Алена тихонько спустилась вниз, вышла на
улицу, натянула на лицо капюшон и прокралась обратно во двор, прижимаясь к
стене дома и стараясь оставаться незамеченной.
Около подъезда стояли три машины. Соседская
«Нива», соседская «Волга» и чья-то темная «Ауди».
Что и требовалось доказать!
Алена вернулась на улицу и быстрой спортивной
ходьбой дошагала до улицы Алексеевской. За полквартала до «Хамелеона» свернула
во двор дома с проходным двором и осторожно выглянула из него как раз напротив
ресторана.
Сегодня было восьмое декабря, так что
трехвосьмерочных машин выстроилось возле «Хамелеона» аж девять штук. Ишь ты,
автоэлита нации! Алена напрягала глаза до тех пор, пока не разглядела знакомый
«БМВ».
Великолепно, лучше просто быть не может! Гном
и Гнатюк на своих местах, значит, путь в «Барбарис» свободен. Может быть, ее
поход будет напрасным, может быть, ее догадки слишком смелы, но что-то
подсказывало Алене, что около любимого ресторанчика побывать нынче вечером
нужно непременно.
Остановка трамвая, который довез бы Алену на
Рождественскую, находилась в трех минутах ходьбы, однако она пошла пешком по
Георгиевскому съезду и обходным путем добралась до магазинчика «Горячая еда».
«Бесценный свидетель» так обрадовался детективу
про Париж – да еще с дарственной надписью! – что едва не во фрунт
вытянулся перед «знакомым автором». И, конечно, готов был сделать для Алены
все, что нужно. Для начала он сообщил, что теперь «Барбарис» охраняется
агентством «Цербер», которое вполне оправдывает свое название. Ребята
неприветливые – не подступись.
Алена порадовалась за надежно оберегаемую
собственность своих друзей, однако все же попросила Равиля о некоторой помощи.
Нечего и говорить, что он охотно согласился.
Она вышла из магазинчика и кружным путем
добралась до двора «Барбариса». Для начала заглянула за сарай – тот самый, где
в некий достопамятный вечерок таилась загадочная «Ауди». На сей раз машина
стояла в другом дворе, поэтому Алена с удобствами устроилась за сараем, откуда,
кстати, отлично просматривались и черный ход «Барбариса», и железная лестница,
ведущая на второй этаж, к фирме-затопительнице.
