– Как скажешь…
Тут их догнал Дэвид. Челси пошла на свой урок, а Лорел
попыталась уйти вперед. Он поймал ее и притянул обратно.
– Где пожар, Лори? До звонка еще три минуты.
– Не называй меня так! – невольно огрызнулась она.
Дэвид захлопнул рот и больше ничего не сказал. Мимо сновали
люди. Лорел подумала, что должна извиниться, но как? «Прости, Дэвид, я немного
нервничаю из-за опухоли»?! Вместо этого она выпалила:
– Терпеть не могу прозвища!
Дэвид уже наклеил свою фирменную улыбку.
– Я не знал, прости. – Он взъерошил себе волосы. – Ты…
А, ладно! Пойдем, провожу тебя до класса.
Теперь Лорел было неловко идти рядом с ним. Как только они
добрались до кабинета, она торопливо помахала на прощание.
– Пока!
– Слушай…
Она обернулась.
– Что ты делаешь в субботу?
Лорел помедлила.
– Может, сходим все вместе на пикник, посидим у костра…
Я знаю отличное место на пляже. Пойдут Челси, Райан, Молли и Джо, еще несколько
человек вызывались…
Еда, песок и дым. Хуже не придумаешь.
– Сейчас еще холодно, плавать нельзя, ноты же знаешь,
кого-нибудь все равно затащат. Будет клево.
Натянутая улыбка Лорел окончательно испарилась. Она
ненавидела соленую воду. Даже душ не смывал соль с ее кожи – она словно бы
впитывалась через поры. Когда Лорел последний раз купалась в океане (много лет
назад), то несколько дней потом ходила вялая и сонная. К тому же купальник не
скроет злосчастную шишку.
Лорел вздрогнула, представив, какой большой она станет через
пару дней. Нет, идти нельзя.
– Дэвид, я… – Ей ужасно не хотелось его расстраивать. –
Не могу.
– Почему?
Она могла сказать, что должна работать в магазине (почти
каждую субботу Лорел помогала отцу), но врать Дэвиду было противно.
– Просто не могу… – буркнула она и ушла в класс, не
попрощавшись.
К утру пятницы бугор вырос до размеров теннисного мяча.
Лорел даже не стала смотреться в зеркало – она его чувствовала.
Тут никакая футболка не поможет.
Лорел откопала в шкафу пушистую кофту, которая немного
маскировала шишку, и до самого выхода из дома просидела в комнате. Затем
слетела по лестнице, крикнув родителям: «Доброе утро! Пока!» – и убежала в
школу.
День тянулся бесконечно. Бугор теперь горел постоянно, а не
только от прикосновений. Он занимал все ее мысли, преследовал, как непрерывный
звон в ушах. За обедом Лорел ни с кем не общалась и корила себя за это, однако
ни о чем, кроме шишки, думать не могла.
К концу последнего урока она ответила неверно четыре раза,
хотя каждый новый вопрос был легче прежнего – сеньора Мартинес словно пыталась
дать ей возможность исправиться… Впрочем, с тем же успехом она могла спрашивать
на суахили. Как только прозвенел звонок, Лорел выскочила из-за парты и первой
ринулась к двери, пока никто не успел ее окликнуть. И пока сеньора Мартинес не
спросила ее, почему она так ужасно отвечала.
Лорел увидела, что Дэвид и Челси болтают возле ее шкафчика,
и пошла в другую сторону, надеясь, что они не обернутся и не узнают ее со
спины. Выйдя из школы, она пересекла футбольное поле и остановилась, соображая,
куда идти. Ее преследовал страх: «Вдруг это рак? Рак просто так не уйдет. Надо
сказать маме».
– В понедельник, – прошептала Лорел; ее волосы
развевались на холодном ветру. – Если шишка не исчезнет в понедельник, расскажу
все родителям.
Она взошла по трибунам на самый верх, прислонилась к перилам
и посмотрела на верхушки деревьев на западном горизонте. Здесь, высоко над
привычным окружением, Лорел была сама по себе – как раз то, что нужно.
Услышав чьи-то шаги, она резко вскинула голову и обернулась.
Рядом стоял смущенный Дэвид.
– Привет…
Лорел не ответила: у нее внутри сражались облегчение и досада.
Облегчение побеждало.
Дэвид посмотрел на скамейку, на которой она стояла.
– Можно сесть?
Лорел помедлила, затем села и с легкой улыбкой похлопала по
месту рядом с собой.
Дэвид осторожно присел, как будто не поверил ее приглашению.
– Я не хотел за тобой идти… – проговорил он, опершись
локтями на колени. – Думал дождаться тебя внизу, но… что тут скажешь? Я
нетерпелив.
Они немного посидели в тишине.
– У тебя все нормально? – наконец спросил Дэвид.
Его голос, отразившись от железных скамеек, прозвучал неестественно
громко.
Глаза Лорел наполнились жгучими слезами.
– Да, порядок.
– Ты всю неделю молчишь…
– Прости.
– Я… я что-то натворил?
Лорел вскинула голову.
– Что?… Нет, Дэвид, ты… ты классный. – Ее переполняло чувство
вины. Она с трудом выдавила из себя улыбку. – Просто тяжелые дни выдались.
Увидишь, после выходных я приду в себя. Обещаю.
Дэвид кивнул, и между ними опять воцарилась гнетущая тишина.
Он откашлялся.
– Можно проводить тебя домой?
Лорел покачала головой.
– Я еще побуду здесь. Все хорошо, не волнуйся.
– Но… – Он умолк, кивнул и собрался уходить. Потом
обернулся. – Если что, у тебя есть мой номер.
Лорел кивнула: она запомнила его наизусть.
– Ну… – Дэвид стоял, переминаясь с ноги на ногу, – я
пошел.
Когда он отвернулся, Лорел не выдержала и окликнула его.
Однако, увидев такое открытое и честное лицо, струсила.
– Веселых тебе выходных, – сказала она.
Дэвид поник, но кивнул и пошел дальше.
Вечером Лорел села на туалетный столик в ванной и посмотрела
на свою спину. Она начала мазать шишку бальзамом, и слезы покатились по ее
щекам. Он нисколько не помогал и вряд ли поможет.
Глава V
Субботнее утро выдалось прохладным, с легкой дымкой, которую
солнце наверняка развеяло бы к полудню. Лорел догадывалась, что все, кто пойдет
на пикник, так или иначе искупаются в холодном океане, и была отчасти рада, что
не идет. Она несколько минут лежала в кровати, любуясь розовыми, оранжевыми и
нежно-голубыми красками утреннего неба. Большинство людей восхищаются закатом,
но Лорел захватывало дух именно от рассвета. Она потянулась и села, не сводя
взгляда с окна. Интересно, сколько жителей Кресент-Сити сейчас спят, не видя
этого великолепного зрелища? Уж ее отец всегда был соней, а в воскресенье
(Сонный день, как он его называл) редко просыпался раньше полудня.
