– Когда ты предлагаешь поехать?
– Сейчас!
– Ты сошел с ума! – воскликнула Крис. – Я не могу! Мне ведь нужно еще как-то уладить с работой.
– Тебе не нужно ничего улаживать, детка, – настаивал Абу Рахим, понимая, что другой возможности переговорить с Крис просто не будет. – Ты просто уедешь со мной, и все!
– А ты выполнил мою просьбу относительно русского?
– Крис, все гораздо серьезнее, чем ты думаешь, – глухо произнес Абу Рахим.
– Так выполнил или нет?
– Нет.
– Тогда нам не о чем разговаривать. Позвони мне, когда сдержишь свое обещание, – ответила Крис и отключила телефон.
Посмотрев на себя в зеркало, она недовольно поджала губы. На хмуром лице между бровей отчетливо обозначилась глубокая морщина, щеки слегка побагровели, дыхание участилось. Состоявшийся разговор не прошел бесследно. Следовало привести себя в порядок: любимый мужчина не должен видеть ее девичьих переживаний. Умывшись холодной водой, Крис освежила лицо и прошла в комнату.
Перевернувшись на спину, Альберт безмятежно спал, разбросав по сторонам свои сильные мускулистые руки. С минуту девушка любовалась лицом любовника, безмятежным и красивым, каковым может быть лицо только падшего ангела, а потом юркнула под одеяло, крепко прижавшись к его телу. Приоткрыв глаза, он притянул ее к себе, и Крис позабыла в его объятиях о состоявшемся неприятном разговоре.
– Крис!.. – выкрикнул в отчаянии Абу Рахим, но в трубке раздавались короткие гудки.
Закрыв глаза, он принимал трудное решение: возвращаться домой не стоит, еще неизвестно, какие сюрпризы его могут там поджидать. А с учетом событий, произошедших в последние часы, могло случиться все, что угодно. При себе у него имеется все необходимое, чтобы уехать из Лондона навсегда: документы, кредитные карточки, а также адреса людей, которые могли бы организовать ему в кратчайшие сроки паспорт на чужое имя.
Неожиданно прозвенел телефонный звонок.
– Крис!..
– Нет, брат, – услышал Абу Рахим знакомый голос. – Это не Крис.
Эти интонации Абу Рахим узнал бы из тысячи. Страх на некоторое время парализовал его волю, отчего-то не находились нужные слова. Проглотив подступивший к горлу ком, он сдавленно произнес:
– Извини, брат… Я сейчас разговаривал…
– Брат, твой телефон был занят. Я хотел спросить, как обстоят наши финансовые дела?
– Мне трудно это говорить, Ибрагим, но деньги пропали, – глухо объявил Абу Рахим.
На некоторое время в трубке повисло гнетущее молчание, для Абу Рахима оно продолжалось вечность, и он был не вправе его нарушить.
– Что я могу сказать тебе, брат, это плохие новости.
– Деньги я найду….
– О каких деньгах ты говоришь, брат, о семи миллионах? Я так понимаю…
– Брат…
– …Это большие деньги, и потом, они мне нужны сегодня. Я на них рассчитывал… Если сумеешь найти такую сумму, тогда нет никаких проблем; если же не получится, я не знаю, что тебе тогда сказать… У меня нет времени ждать.
– Ибрагим, дай мне сутки, я сделаю все, что от меня зависит, – взмолился Абу Рахим.
– Хорошо. Даю тебе сутки, но не больше. Иду на уступки во имя нашей дружбы.
– Спасибо тебе, – голос Абу Рахима слегка дрогнул. – Мне никогда не забыть…
Договорить адвокат не успел. Разговор закончился.
Глава 22
Дело государственной важности
Оставшись один, Павел Егорович закрыл глаза. Следовало все правильно просчитать, а это напоминает игру в жмурки на минном поле – никогда не знаешь, какой шаг будет роковым.
Немного помедлив, он поднял трубку.
– Адмирал? Марк Захарович?
– Кто это? – послышались удивленные интонации. – Впрочем, узнаю… это ты, Павел?
– Он самый, – бодро ответил Ефимцев.
– Как ты узнал мой прямой телефон? Хотя понимаю… деньги и не на такое способны.
– Обижаешь, Марк Захарович, мне его дали совершенно бескорыстно, так сказать, по старой дружбе. Но не пытайся у меня узнать, кто мне его передал, не скажу.
– Я и не пытаюсь. Потому что уверен, что все равно не скажешь.
– Как продвигаются наши дела?
– Моджахедам не выбраться. Думаем блокировать их базу. Хотя дело очень непростое, будет очень много шума.
– Марк Захарович, это всего лишь половинчатое решение, меня оно не устраивает. Ты же знаешь, я всегда иду до конца.
– Чего же ты хочешь?
– Дочь я им не прощу. Я обещал ее матери, что с ней ничего не случится. Получается, что свое слово я не сдержал. Моя дочь у Юсуфа Ахмеда; это случайно не тот, который учился с нами на курсе?
– Он самый.
– Жаль, что я не задавил его еще тогда.
– Я не уверен, что он знал, чью именно дочь захватил. Ему просто подсказали, да и решение принимал не он один. Дело гораздо сложнее – он действовал по заказу Ибрагима, а это уже серьезнее… Павел, пока Настя у Юсуфа, с ней ничего не случится. Обещаю! Мы знаем о каждом ее шаге. Я лично держу с Юсуфом связь!
– Надеюсь, что это так. Но этого мало… Мне нужно, чтобы все, кто причастен к похищению моей дочери, были уничтожены!
– По таким вопросам я решения не принимаю, это уже политическая сфера.
– Сделай все возможное.
– Боюсь, что это невыполнимо.
– Мне бы не хотелось напоминать тебе прошлое… Но ты помнишь, что твою вину я когда-то взял на себя.
– Да, я помню.
– И вместо тебя из училища поперли меня! Так что ты вряд ли был бы сейчас вице-адмиралом, сложись все по-иному.
– Хорошо, – после минутной паузы произнес Головин. – Попытаюсь сделать все, что в моих силах, но, сам понимаешь, выше головы я прыгнуть не сумею.
– Мне достаточно и этих слов. Из твоих уст они много значат.
Павел Егорович положил трубку и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.
Вице-адмирал Марк Захарович Головин, тяжело выдохнув, отключил телефон и поднялся с кресла. Заложив руки за спину, он долго смотрел на вечернюю улицу с редкими прохожими: несколько минут назад прошел сильный дождь, и сейчас тротуары под светом ночных фонарей выглядели блестящими. Его внимание привлекла молодая пара, стоящая под деревом и о чем-то оживленно разговаривающая. Молодость! Видно, они так увлечены друг другом, что даже не замечают скверной погоды. Им стоило позавидовать.
Вернувшись в мягкое кожаное кресло, адмирал поднял фотографию в рамке, на которой была запечатлена красивая женщина. Когда-то она была невестой Ефимцева, и вот так распорядилась судьба, что уже четверть века она его жена. Интересно, жалеет ли она о своем выборе? Марку Головину очень хотелось верить, что не жалеет. Но он прекрасно знал, что никогда у нее об этом не спросит. Опять женщины! Там, где они появляются, мужики гибнут…
