– У станции Борки, когда он будет возвращаться с юга.
– Отдам жандармам распоряжение, пусть сделают все возможное, чтобы предотвратить теракт. Всех, кто будет замешан в покушении на государя, отправим в Шлиссельбургскую крепость. А то и повесим!
Глава 31
Секретное послание
Парикмахер явился точно в назначенное время.
– Николай! – громко позвала Варнаховского Элиз. – У нас гости. Прибыл господин парикмахер, он хотел бы тебя постричь и побрить.
Элиз, не испытывая душевных мук, уже называла Варнаховского Николаем, и Леонид подмечал в ее плутоватых глазах, что подобная игра начинает ей нравиться. Прежний ее возлюбленный также был Николаем, и тоже великим князем, так что для нее мало что изменилось.
Бывший лейб-гусар вышел в гостиную, где увидел парикмахера и еще двоих мужчин из Народного собрания, с которыми его как-то познакомил Стефан Стамбулов. Один был постарше, невероятно тощий, немногим за тридцать, с русой короткой бородкой; другому было лет двадцать пять, он производил впечатление весьма сумрачного человека. Поздоровавшись, Варнаховский обратился к парикмахеру:
– Прошу вас сюда, – и показал на большое зеркало, перед которым стояло кресло. – Что же вы стоите? Надеюсь, вы принесли с собой приборы?
– Принес, – несколько сконфуженно проговорил парикмахер.
– Раскладывайте, время не терпит, – несколько раздраженно отреагировал на медлительность парикмахера Варнаховский, усаживаясь в кресло. – Вот ваш стол, инструменты можете положить сюда.
– В самом деле, господин Жевков, давайте по-быстрому, – поторопил парикмахера тощий болгарин с короткой жиденькой бородкой. – У нас очень мало времени, скоро отходит пароход на Константинополь, нужно успеть!
– Я очень рад выполнить ваш заказ, но… – несколько обескуражено заговорил парикмахер.
– Так в чем же дело? – все более раздражаясь, спросил Леонид.
– Меня позвали сюда, чтобы я постриг великого князя Николая Константиновича.
– И в чем же дело? Кто же я, по-вашему? – помрачнев, спросил Варнаховский.
– Видите ли, ваша личность мне незнакома… Хотя если всмотреться, то вы мне напоминаете одного авантюриста… Дело в том, что я читаю газеты и узнал вас по фотографии, вы очень похожи на известного проходимца поручика Варнаховского. В Монте-Карло он обчистил казино, в Германии занимался производством фальшивых денег, а в Болгарии решил стать царем. Браво, браво!.. Это воистину по-лейбгусарски. Поздравляю!
Переборов смятение, Леонид проговорил:
– Вы обознались, я и есть Николай Константинович.
– Ха-ха! Право, вы меня рассмешили! Дело в том, что я пять лет брил и стриг в Петербурге великого князя, пока его не отправили на ссылку в Ташкент. На шее у него была большая черная родинка. Я всегда стриг его чрезвычайно аккуратно, чтобы не поцарапать ее. Допускаю, ваше высочество, что вы могли измениться до неузнаваемости, но уж родинка, надеюсь, у вас должна остаться… Покажите мне ее!
– В своем ли вы уме?! – в негодовании воскликнул Леонид Варнаховский. – Вы говорите полную чушь! Я претендент на болгарский престол Николай Константинович Романов!
– Господа, что происходит?.. – попытался вмешаться бородач.
– Романов, говорите? – скептически хмыкнул парикмахер. – А только я могу сказать, что у меня имеется фотография Николая Константиновича с дарственной подписью, которую он мне подарил незадолго до своей ссылки в Ташкент. И эту фотографию я покажу Стамбулову!
Парикмахер побросал в саквояж инструменты и, не прощаясь, вышел из комнаты; следом за ним вышел бородач, а уже затем, еще более нахмурившись, выскочил молодой человек. Зло хлопнула входная дверь, предвещая большие неприятности.
Обернувшись, Леонид увидел Элиз, прислонившуюся к дверному косяку. Ее лицо было бледным.
– Ты все слышала? – глухо спросил Варнаховский, осознавая крушение надежд. Подобное состояние можно было оценить не иначе, как «земля уходит из-под ног».
– Да.
– У нас осталось полчаса, чтобы съехать из города.
– Мне надо собрать вещи, чемодан…
– Никаких чемоданов! Портье должен видеть, что мы просто выходим на прогулку. Иначе нас задержат прежде, чем мы пересечем улицу.
– Я поняла.
Открыв шкатулку, Элиз сложила в небольшую кожаную сумочку драгоценности. Распахнув шкаф, с сожалением произнесла:
– Здесь соболиная шуба, манто из норки, а потом еще…
– Все это придется оставить, – прервал перечисления женщины Варнаховский. – Не забудь взять документы.
– И кто ты теперь?
Раскрыв толстый бумажник, Варнаховский вытащил из него паспорт в темно-синей обложке и с некоторым торжеством объявил:
– Теперь я подданный Франции, граф де Дюнуа.
– Поздравляю вас, ваше сиятельство. Вы произошли от незаконнорожденного сына герцога Орлеанского.
– Весьма любопытно, я даже не подозревал… Нужно будет как-нибудь пообстоятельнее покопаться в своей родословной. Во всяком случае, надеюсь, что во Франции мою персону встретят с сочувствием. Там в чести незаконнорожденные отпрыски королевских особ… Евдоким! – громко выкрикнул Варнаховский.
– Туточки я, ваше благородие!
– Готовь лошадей! Уезжаем, насовсем.
– Слушаюсь! – Казак даже не удивился. – И куды?
– А тебе какая разница?! – вскипел Варнаховский.
– Понял! – отвечал кучер, сбегая по лестнице.
* * *
Аккуратно, без спешки, как и подобает людям состоятельным и не обремененным заботами, Варнаховский с Элиз спустились по широкой мраморной лестнице отеля. Остановились у высокой конторки, за которой стоял улыбающийся портье, взиравший на них с ожиданием.
– Я отлучусь на полчаса, – сказал Варнаховский. – Боюсь, что в мое отсутствие может появиться мой друг Стефан Стамбулов…
– Вы с ним договаривались о встрече? – проявил любопытство портье.
– Да, договорился. Он должен подойти в течение часа…
– Вы что-то хотели ему передать?
– Передайте, пожалуйста, вот этот конверт. Скажете, что он может отыскать меня по этому адресу. Это недалеко.
– Непременно передам, господин Романов, – с почтением забрал портье заклеенный конверт.
– Пойдем, дорогая, полчаса вечерней прогулки нам совсем не повредят.
Варнаховский с Элиз вышли из просторного роскошного вестибюля прямо в духоту наступившего вечера и направились к стоявшей подле обочины карете.
Евдоким, взобравшись на козлы, смиренно дожидался Варнаховского.
– Куда мы, ваш бродь?
– К черту на рога!
