– Остались, но масштаб совершенно не тот, – оправдывающимся тоном ответил Яков Васильевич. – На заурядных фартовых и мокрушников их еще хватает, но вот ежели кто попадается позначительней, то увы. После убийства двух наших лучших агентов в позапрошлом году со знающими свое дело кадрами у нас пока дефицит.
В трубке с четверть минуты было тихо. Затем начальник сыскного отделения произнес:
– Хорошо, пишите рапорт на имя полицеймейстера. Если он разрешит, откомандируем в ваше распоряжение господина Ренке.
– А без рапорта никак нельзя? – осторожно поинтересовался пристав Щелкалов. – Потеряем время, и эта шустрая дамочка покинет границы империи. И потом, как говорится, ищи ее свищи…
– А вы настойчивы… – жестко, но беззлобно сказал Сысоев.
– Что делать, – притворно-оправдывающимся тоном произнес Щелкалов. – Служба, она ведь накладывает отпечаток на характер.
– Да, накладывает, – приставу показалось, что начальник сыскного отделения усмехнулся. – Хорошо, уговорили. Владимир Августинович будет у вас завтра утром.
– Вот спасибо, Константин Дмитриевич, – невольно расплылся в улыбке Яков Васильевич. – Теперь я ваш должник.
– Естественно, – ответил Сысоев и положил трубку.
– Уф-ф, – выдохнул пристав Щелкалов и аккуратно повесил трубку на рычажок.
* * *
Кто как, а Влодзимеш Ренке, сколько себя помнил, всегда мечтал стать тайным агентом. Или шпионом, как неправомерно и оскорбительно стали называть разведчиков в стане врага или секретных агентов, выполняющих тайные правительственные поручения. Ведь разведчик знает и умеет больше других, он хитер и смел, он запросто меняет свой облик, поэтому его не знает никто, а он знает всех и каждого. Легкой тенью скользит он в стане врага и разит всех их насмерть, сам же при этом оставаясь всегда целым и неуязвимым. Так писали в своих книжках Фенимор Купер, Эдгар По, Эмиль Габорио и Давид Кроули, которыми зачитывался, уже будучи гимназистом, юный Влодзя Ренке.
Шли годы. Его сверстники готовились в юристы, коммерсанты, банкиры и политические деятели, а один так просто бредил небом и мечтал построить такой планер, который сумел бы долететь аж до Америки! Влодзимеш же закалял тело, обливаясь каждое утро холодной водой, и занимался гимнастикой по методе трехкратного чемпиона Царства Польского по греко-римской борьбе пана Жаботинского.
Таинственность и секретность всегда привлекали внимание и желания Ренке. Он просто жаждал принадлежать к секретной организации, занимающейся тайной деятельностью. Желал страстно и неуемно, как иногда желают женщин стосковавшиеся по ласке мужчины.
Безо всяких шпионских школ он выучился проверяться, замечать за собой слежку и уходить от «хвоста». Он никогда не болел и мог достойно противостоять, как силовик и борец, ежели не Ивану Заикину, то двукратному чемпиону Российской империи Константину Чернобровкину – точно. Он владел приемами джиу-джитсу не хуже любого жандармского офицера (может быть, даже и лучше), обладал даром перевоплощения не меньшим, чем у актера Мамонта Дальского, имел тонкий слух и великолепное зрение – словом, считал себя вполне готовым к выполнению секретных заданий в качестве разведчика-агента. И в один прекрасный августовский день одна тысяча восемьсот девяносто девятого года Влодзимеш, в русской транскрипции Владимир Августинович Ренке, заявился в жандармское управление и потребовал встречи с «самым главным начальником». Дежурный офицер спросил его, по какой надобности юноша желает видеть начальника управления.
– По личному делу, – заявил дежурному офицеру Влодзимеш.
– Их превосходительство генерал-адъютант Иван Александрович имеют для этого специальные приемные дни.
– Когда же? – нетерпеливо поинтересовался юноша.
– Еженедельно по вторникам и пятницам, с полудня до четырех вечера, – прозвучал ответ.
Был понедельник, поэтому назавтра Влодзимеш явился в управление ровно к двенадцати. В приемной генерал-адъютанта уже дожидались аудиенции несколько человек, и Ренке занял очередь, как занимают ее к окулисту или зубному врачу.
Его черед пришел, когда напольные часы приемной, ударив единожды, показали половину второго.
Влодзимеш вошел, представился и заявил, решив с ходу брать быка за рога:
– Я желаю служить у вас в самом секретном отделе.
– Да? – изумленно поднял кустистые брови генерал. Столь откровенные нахалы встречаются не часто.
– Да, – ответил Ренке. – Я готовился к этому всю свою жизнь.
– Похвально, – отозвался на сие заявление Иван Александрович Фуллон, – весьма похвально. А, простите, сколько вам сейчас лет?
– Скоро будет восемнадцать, – ответил Влодзимеш.
– Вы знаете, юноша, – генерал снисходительно посмотрел на Ренке, – у нас в секретном отделе служат только кадровые армейские офицеры, прошедшие тщательнейшую проверку и окончившие специальную школу в Петербурге.
– Гимназическое образование дает мне при поступлении на службу чин юнкера, – парировал тираду генерала Влодзимеш.
– Необходима еще выслуга лет в армии. Как минимум, два года, – заметил в ответ на это генерал Фуллон.
– Я достаточно подготовлен, ваше превосходительство, чтобы приступить к исполнению обязанностей секретного агента хоть сию минуту, – вскинув голову, твердо произнес Ренке.
– Вы это серьезно? – уставился на слишком настойчивого юношу генерал-адъютант.
– Вполне, – ответствовал Влодзимеш. – Можете проверить.
– Проверить? – Иван Александрович раздумчиво посмотрел на настырного юношу. – Извольте…
В принципе, его превосходительство Иван Александрович Фуллон был человеком добрым и обходительным. Его трудно было представить как лихим рубакой, так и гордым лейб-гвардейцем, а уж жандармом – тем паче. Однако и тем, и другим, и третьим остзейский православный дворянин Иван Александрович был и являлся.
Еще будучи корнетом, он связал себя с Царством Польским, когда через год после окончания Николаевского училища гвардейских юнкеров разгонял в январе 1863 года мятежных поляков, вознамерившихся восстановить конституцию 1815 года.
Он служил в армейской пехоте, в чине майора заведовал окружным провиантским магазином Варшавского интендантского управления, откуда был причислен к походной канцелярии Его Императорского Величества, где дослужился до чина флигель-адъютанта.
Затем была служба в пехотном Двинском полку и командование Петербургским лейб-гвардии полком, что являлось весьма почетным и сулило дальнейшее продвижение в чинах. Что и произошло, так как после полка Иван Александрович получил бригаду и чин полковника, а затем и дивизию – естественно, с чином генерал-майора.
А рубеж девятнадцатого и двадцатого веков ознаменовался для Ивана Александровича Фуллона получением чинов генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта, ордена Святого Станислава первой степени и прусского Ордена Короны первой степени с бриллиантами. Должность ему также досталась немалая: начальник Варшавского губернского жандармского управления. Надлежало ознакомиться с сыскной и правоохранительной деятельностью хотя бы по верхушкам, но их превосходительство генерал-лейтенант Фуллон пошел дальше. Помимо изучения разного рода инструкций и наставлений, Иван Александрович прочитал массу специальной литературы с грифом «Секретно» и «Только для служебного пользования», а также литературу детективного жанра, в частности рассказы Артура Конан-Дойля, Эмиля Габорио и Эдгара По. Из произведений последнего – естественно, видоизмененных до неузнаваемости – и решил начальник Варшавского ГЖУ задать этому самонадеянному мальчишке Володе Ренке задачку позаковыристей. А поскольку решить ее он не сможет, то Иван Александрович будет иметь полное основание отказать этому Ренке в его притязаниях на службу в жандармерии или полиции. И по-отечески посоветовать заняться чем-нибудь другим…
