– Вы в данный момент что намерены делать? – спросил Плейшнера Огонь-Догановский.
– Я? Да ничего, собственно, – ответил Иван Яковлевич. – Я абсолютно свободен.
– Вот и славно. Может, сделаем доброе дело? – посмотрел на него Алексей Васильевич. – Отвезем портмоне его владельцу?
– Отчего же не отвезти, – с некоторой печалью в голосе согласился Плейшнер. – Можно и отвезти.
– Вы расстроились? – спросил своего нового друга Огонь-Догановский, когда они, рассчитавшись, поднялись из-за стола.
– Нет, ну что вы! – ответил Плейшнер, стараясь придать голосу бодрости. – Нисколько.
– Вот и правильно, – ответил Алексей Васильевич. – Мы делаем доброе дело, которое, несомненно, зачтется нам, когда мы предстанем пред Всевышним.
– Да уж, – только и ответил Плейшнер. Поскольку он предпочитал, чтобы все блага, которыми располагает жизнь, имелись бы у него сейчас, в обозримом настоящем, а не потом, в будущей загробной жизни. Да и вообще, существует ли она, загробная жизнь?
* * *
– Не ожидал, – Сергей Васильевич Луговской, казалось, был просто сражен самим фактом возвращения портмоне совершенно неизвестными ему людьми. Он нервически ходил из угла в угол и переводил восхищенный взгляд с Огонь-Догановского на Плейшнера и обратно. – Более того, я не мог и предполагать, что в наше «свинцовое» время, как сказал бы французский мыслитель Мишель Монтень, когда не только сама добродетель, но даже понятие о ней являются вещами неведомыми, вдруг находятся люди, которые… которые…
Сергей Викторович очень волновался и не договорил фразу. Огонь-Догановский смущенно смотрел в пол, а вот господин Плейшнер явно гордился собой. Оказалось, что делать добрые дела приятно.
– Мы просто сделали то, что посчитали нужным и правильным, – произнес он, не заметив, конечно, короткой усмешки, которая буквально на одно мгновение скривила губы Огонь-Догановского. – Это был наш долг. Долг честных людей…
– Дорогие вы мои! – воскликнул Луговской. – Я… Я крайне признателен вам и желал бы отблагодарить вас.
Последняя часть фразы надворного советника мгновенно перечеркнула чувство гордости за совершенный честный поступок и вновь перевела стрелки в мозгу, если там, конечно, имеется нечто подобное, на понятие «выгода». Впрочем, смертные не вольны указывать своим мыслям. Скорее, мысли указывают им. А хозяин шикарного особняка между тем продолжал развивать свою мысль:
– Зная, что денег вы, конечно, от меня не примете в виду вашей исключительной честности, я принесу вам свою благодарность совершенно иным способом.
Алексей Васильевич поднял взор и посмотрел на Плейшнера. Тот был весь внимание.
– Видите ли…
В это время в комнату постучали.
– Я занят! – громко ответил Луговской-Долгоруков.
– Вам телеграмма, – ответили из-за двери.
– Господа, прошу прощения, – сказал «надворный советник» и подошел к двери кабинета. Вернулся он вполне довольный.
– Итак, господа, – торжественно произнес он, – я только что стал богаче ровно на восемьдесят тысяч.
– Это вы узнали из телеграммы? – догадался Плейшнер.
– Именно, – подтвердил «Сергей Васильевич».
– Поздравляю вас, – только и произнес Огонь-Догановский.
– Благодарю вас, – мельком глянул на него «надворный советник». – Собственно, мое предложение к вам в качестве благодарности и состоит в том, чтобы помочь вам немного обогатиться.
– Это каким же образом, позвольте вас спросить? – живо поинтересовался Плейшнер.
– Очень простым, – ответил «Луговской». – Предлагаю вам поиграть на бирже.
– То есть? – спросил Иван Яковлевич. – Я, к примеру, в этих «играх» мало чего смыслю.
– А я вообще не смыслю ничего, – заявил Огонь-Догановский.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся своим гостям «надворный советник». – Вам совершенно не обязательно вникать во все тонкости биржевой игры. Достаточно того, что в этих тонкостях разбирается ваш покорный слуга.
– Мы что, будем играть вслепую? – поднял брови Плейшнер.
– Ни в коем случае, – ответил ему Долгоруков с вежливой улыбкой. – Вашими глазами буду я.
– Вы предлагаете войти с вами в долю? – догадался Иван Яковлевич.
– Именно! – воскликнул Сева и довольно потер ладонью о ладонь. – К тому же вам совершенно не придется ничего платить.
– Как это так? – спросил Огонь-Догановский.
– А вот так, – ответил «Луговской» и раскрыл принесенный ему бумажник. – Здесь двенадцать тысяч рублей – те, которые вы нашли и вернули мне. Они были бы вашими, если бы вы их разделили между собой. То есть по шесть тысяч на брата. Это и будет вашими долями. Я вложу их за вас, и через некоторое время они принесут прибыль. Ее получите вы, а я верну себе эти двенадцать тысяч. И я останусь не внакладе, и вы получите дивиденды, надеюсь, весьма неплохие. Тем самым я и отблагодарю вас, не оскорбляя возвратом части денег из найденного вами портмоне.
– Неплохая идея, – нерешительно произнес Огонь-Догановский.
– Да что вы! – возразил ему повеселевший Плейшнер. – Великолепная, восхитительная идея! А позвольте вас спросить, какую прибыль вы намерены получить? И когда?
– Через три дня, господа, всего через три дня вы сможете получить причитающийся вам доход…
– Через три дня? Так скоро? – буквально загорелся от предвкушения даровых денег Иван Яковлевич.
– Да, так скоро, – улыбнулся ему Сева. – Дело поставлено так, что я и еще несколько крупных игроков играем на повышение акций одной компании, после чего мгновенно сбрасываем акции и остаемся с прибылью, поверьте мне, весьма значительной. Что же касается вашего вопроса касательно размеров прибыли, то, я полагаю, она будет не менее шестидесяти процентов.
– Шестидесяти? – вскинул брови Иван Яковлевич. – За три дня? Невероятно…
– И тем не менее это так. Еще вопросы?
Вопросов более не последовало. Пораженные открывшейся перспективой, Огонь-Догановский и Плейшнер распрощались с милейшим хозяином усадьбы и отправились каждый по своим домам, по большей части молча переживая увиденное и услышанное.
Плейшнер поехал к себе на Большую Красную, где им был прикуплен неплохой домик с садом – конечно, не такой, как у этого Луговского, но все же. А Алексей Васильевич, поскольку собственного дома у него не имелось, отправился в гостиницу. Он изрядно подустал от своего нового «друга» и теперь собирался отдохнуть душой и телом в своем нумере. Чего он, конечно, вполне заслуживал.
* * *
– Ну, что скажешь? – Вопрос был задан Огонь-Догановскому, оттого ему и надлежало отвечать. (Вся «команда» снова была в сборе в нумере Севы, потому как завтра планировалось завершение «первого акта».)
