– Скверно я себя чувствую!
– А кто же в этом виноват, позвольте полюбопытствовать?
– Я вам сразу говорю, что буду жаловаться на ваш произвол, – устало проговорил мошенник. – Мало того, что вы меня увели посредине улицы ни за что, продержали в камере со всяким сбродом, так вы еще и издеваетесь! Я знаком с самим министром внутренних дел, и для вас это просто так не пройдет.
Откинувшись на спинку стула, Григорий Васильевич с легкой улыбкой наблюдал за мошенником, – в каждом из них прятался нереализованный артист. Попади они в свое время на сцену, так театральная культура сделалась бы несравненно богаче. А этот экземпляр своим присутствием может запросто украсить сцену МХАТа.
Аристов добродушно улыбался:
– Вы даже не представляете, сколько раз мне приходилось слышать подобные слова.
– Я имею право знать, в чем меня обвиняют!
– Давайте для начала представьтесь, кто вы такой?
– Хм… Хватаете человека в центре Москвы и даже не знаете, как его зовут? Оригинально! Я князь Иван Федорович Курагин. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
Григорий Васильевич рассмеялся:
– Разумеется! Оно мне о многом говорит. Полноте вам, я уже слышал эту историю, меня интересует ваше настоящее имя.
– Не знаю, что у вас на уме, но Иван Федорович Курагин – мое настоящее имя! Если бы я знал, что полиция захочет бросить меня в каземат на растерзание ко всяким разбойникам, так я бы непременно захватил с собой паспорт.
Где-то в области селезенки ворохнулось какое-то туманное сомнение.
– Кто-нибудь может подтвердить вашу личность?
– Несомненно! Можете спросить обо мне предводителя дворянства князя Петра Ивановича Разумовского, можете полюбопытствовать у действительного тайного советника князя Александра Алексеевича Закревского; я на короткой ноге с обер-прокурором Константином Петровичем Победиловым, с обер-гофмаршалом Василием Степановичем Орловым… – принялся задержанный сыпать известными не только в Москве, но и во всей России именами.
– Я бы вам советовал говорить правду, если не желаете на три года угодить в арестантские роты, – пригрозил Григорий Васильевич, насупившись.
– О какой правде вы хотите услышать, любезный?
– О том, как вы давали концерты.
– Никаких концертов я не давал!
– Тогда ответьте мне на вопрос, что вы делали на Тверском бульваре?
– Более идиотского вопроса я не слышал за всю свою жизнь. Что я там мог делать? Сидел на лавочке и дышал свежим воздухом, как вдруг на меня со всех сторон налетели ваши архаровцы, скрутили мне руки, надавали тумаков и препроводили в арестантскую. Я буду жаловаться! – неожиданно взвизгнул мошенник.
– Почему же вы взяли у господина, который затем вас арестовал, конверт?
– Как же мне его не взять, если он должен был мне передать этот конверт!
– Так вы с ним знакомы?
– Не имею чести знать.
– А что было в конверте, знаете?
– Разумеется, знаю: в нем были деньги!
– Ага, вот видите, значит, вы признаетесь в том, что вы мошенник! – торжествующе воскликнул Аристов.
– Боже мой, это просто какой-то кошмар! Отпустите меня немедленно!
– Вот что, Николай, пригласи нашего свидетеля.
Через несколько минут в сопровождении Кривозубова со смущенно перекосившимся лицом в кабинет робко вошел Терентий Платонович. Было заметно, что казенная полицейская обстановка действует на него крайне угнетающе, а тут еще строгий взгляд начальника сыска, от которого так и хотелось укрыться ладонями.
Показав на вошедшего Мисаилова, Григорий Васильевич спросил у арестованного:
– Вы знакомы с этим человеком?
Оглядев презрительным взглядом переступающего с ноги на ногу Мисаилова, тот презрительно ответил:
– Не имею чести быть знакомым.
– Ну, да, конечно… – кивнул головой Аристов, явно ожидавший подобного ответа. – Как же может быть иначе. – И, повернувшись к Терентию Платоновичу, спросил: – А вы, любезный, узнаете этого господина?
– Э-э… Кхм… Я его впервые вижу.
Григорий Васильевич посуровел:
– То есть как впервые?! Посмотрите внимательнее.
Терентий Платонович подошел поближе, близоруко прищурившись.
– Ага, похож! – обрадованно протянул он. – Похож! Как же это я так запамятовал! Прежде я на Никитской жил, так этот господин в соседнем подъезде обитал, помню, он мусор подле парадной выбрасывал, так дворник Рахим ему еще метлой грозил и в полицейский участок грозил пожаловаться. Попался, злодей! Будешь теперь знать, как безобразничать!
– Какой мусор?! Какой сосед?! – вскочив, прокричал Аристов.
Терентий Платонович выглядел малость смущенным.
– Виноват-с! Обознался. Похож, но не он, – ответил Мисаилов. – Тот постарше будет и покруглее. Да и уши чуток оттопырены… Не он, ваше превосходительство, – страстно заверил Мисаилов. – Теперь точно видно, что не он. У того рожа понахальнее будет.
– Вы уверены? – уныло переспросил Аристов.
– Точно уверен. У того, что в парадной безобразничал, нос погорбатее будет, а у этого прямой.
– Черт бы вас побрал с этим мусором! Я вас спрашиваю, вы узнаете в нем того господина, который предлагал вам должность вице-губернатора и ордена?
– Никак нет, ваше превосходительство, – перепугался Терентий Платонович, – это не он!
– Все, вы свободны, – устало распорядился Григорий Васильевич.
– Ежели вам надо чего, так я всегда готов, – охотно отозвался Мисаилов, пятясь к двери. – Я всегда на страже правосудия.
Наконец Терентий Мисаилов ушел, зацепив напоследок носком ботинка низкий порожек.
– Так вы, стало быть, князь Курагин?
– Вижу, что вы сомневались.
– Вы уж извините, что так получилось, ваше сиятельство.
– Кхм… Что случилось, то случилось, – хмуро обронил князь.
Подняв со стола рисунок, Григорий Васильевич показал его князю.
– Вам знаком этот человек?
Едва взглянув, Иван Федорович произнес:
– А то как же! Именно этот человек хотел купить мой особняк.
– Вот как… весьма интересно. Но он еще его не купил?
– Верно, не купил.
– Так почему же он проживает в вашем доме?
Князь выглядел слегка сконфуженным.
– Понимаете, в чем дело… Я совершенно недавно вернулся из-за границы. А в Европе столько соблазнов… в общем, я наделал кое-каких долгов. И единственный способ, чтобы рассчитаться с кредиторами, так это продать московский дом. Желающих купить дом среди моих знакомых не нашлось, и поэтому я дал объявление в газету о его продаже. Уже на следующий день ко мне пришел очень представительный молодой человек, в хорошем дорогом костюме, с прекрасными манерами…
