– Уразумел, сделаем в лучшем виде, – пообещал мастер.
– Когда подойти за приборами?
– Приходите завтра, в самый раз будет.
В какой-то момент Евдокиму Филипповичу показалось, что губы мастерового дрогнули в кривой усмешке, но Ануфриева это не беспокоило. Не княжеское это дело – на такие пустяки внимание обращать!
Потолкавшись в магазине еще два часа, Ануфриев купил для свадьбы белый фрак с туфлями, три платья для невесты и, подозвав приказчика, распорядился:
– Снеси-ка все это, милый, к возчику, а я следом за тобой подойду.
Извозчик отыскался быстро, стоило приказчику махнуть рукой: предстал, как полагается.
– Куда доставить вашу милость? – угодливо проговорил возница подошедшему Евдокиму.
– Вот что, давай гони к «Метрополю», да поторапливайся! – строго наказал Евдоким.
Прикатив в гостиницу, он распорядился отнести покупки в номер. Оставалось самое малое – дожидаться назначенного дня свадьбы, который не за горами.
Немного повалявшись на диване с газетой в руках и наскоро перекусив, Евдоким Ануфриев решил отправиться к невесте, но едва он облачился во фрак, как в номер настойчиво постучали.
Кто бы это мог быть?
Открыв дверь, Евдоким увидел у порога графа Демидова, выглядевшего явно расстроенным.
– Что-то вы явно не в духе, ваше сиятельство.
– Да как же тут быть в духе, ежели такое случилось, – убито проговорил Кондрат Егорович, проходя в комнату.
– Да что же такое произошло, граф? – обеспокоенно спросил Евдоким. – Объясните, ради бога!
– Вы же знаете, что князь Салтыков с принцем повздорили.
– Было дело, – вяло согласился Евдоким, – но они, кажется, на мировую согласились.
– Да какая там мировая! – в отчаянии махнул рукой граф. – Ни в какую не соглашались. Мы тут к ним со всех сторон… Все впустую! В общем, тут такое дело… Сошлись они сегодня поутру на Преображенской заставе. Все как полагается, со свидетелями, с дохтором. Отмерили на поляне десять шагов, взяли по пистолету и стали сходиться по команде. А потом как разом пальнули друг в друга и повалились на землю. Дохтор побежал к одному, потом к другому, а они уже бездыханные лежат, только кровища хлещет. Принцу пуля в грудь попала, а вот князю Салтыкову – в шею. Пытался лекарь их в чувство привести, да какое там! Все бесполезно. И пилюли им в рот засовывал, и гимнастику дыхательную делал, ничего не помогает. Ну что тут оставалось делать? Загрузили их на телеги да повезли к родным. – Взявшись за голову, граф Демидов покачал ею в полном расстройстве. – Что тут было! Какое горе! Дело-то серьезное. Такое происшествие не замолчишь, государю решили отписаться. А от него строгая депеша пришла. Хотите взглянуть?
– Ну?
Развернув лист бумаги, Кондрат Егорович прочитал:
– «По такому прискорбному случаю наложить траур на двое суток!»
– Вот оно что… А почему же на двое суток? – обескураженно спросил Евдоким Филиппович.
Граф Демидов от удивления расширил глаза:
– Так положено, сударь! Сутки траура на одного покойника, а сутки – на другого. Вы пока наших обычаев не знаете, но ничего, привыкнете!
– Справедливо… Так оно никому из покойников обидно не будет, – удрученно протянул купец. – Э-эх! Жили себе, не тужили, веселились, водку пили, а оно вот как получилось, кто бы мог подумать.
– Так что, Евдоким Филиппович, свадебка наша откладывается еще на два дня.
– Оно, конечно, жаль, – вздохнул Евдоким. – Только я ведь и столы уже заказал, провизию всякую накупил… Столовые приборы с вензелями повелел смастерить, как граф Сенявин просил, – дескать, господа благородных кровей, без этих гербов из ложек есть непозволительно… Хотя, конечно, понимаю… Вот незадача!
Кондрат Егорович лишь вздохнул и развел обескураживающе руками:
– Мы предполагаем, а Бог располагает. Кстати, по поводу ресторана я вам ничего посоветовать не могу, что пропало, то пропало! А вот столовые приборы вы можете свезти в номер, где я сейчас остановился. Вы уж и так достаточно потратились, так что все расходы на ресторан мы возьмем на себя. Организуем свадебку, когда пройдет траур.
– Ну, ежели так… – с видимым облегчением произнес купец.
– Так будет проще. Мы сами закажем столы, принесем все приборы, а вы с молодой невестой только присоединитесь к столу. – Вытащив из кармана бумагу, он написал несколько строк: – Вот снесите по этому адресу, на Моховую… А уж я своих дворовых предупрежу.
Евдоким Филиппович взял бумагу.
– Так и сделаю.
– А сейчас у нас, батенька, траур.
– Оно, конечно, жаль… Пойду невесту успокою, все-таки сейчас ей без мужниного плеча очень плохо будет, – шагнул Евдоким к двери.
– Куда вы?! О чем вы?! – переполошился граф Демидов, вытаращив от ужаса глаза.
– А что такое? – в недоумении протянул Евдоким.
– Неужели вы не понимаете, нельзя! Государь траур наложил.
– И что с того? – удивленно захлопал глазами купец.
– Вот что значит человек не нашего круга! Я же вам говорю, что сам государь траур наложил, а это значит, что невеста должна сидеть одна-одинешенька в своей комнате взаперти и никто ее не должен беспокоить. Окна должны быть закрыты и наглухо зашторены, дверь заперта, зеркала занавешены. Сама она должна вкушать только постную пищу, никого не принимать и ни с кем не разговаривать. А ежели к ней кто-то в этот час заявится, то, следовательно, до глубины души оскорбит и ее, и всех родственников. А это сами знаете, чем может закончиться.
– Ах, вот оно что, – озадаченно протянул Евдоким, не решаясь сделать следующего шага.
– Я вам в этом случае не советчик, – голос князя пообмяк. – Вы сами с головой, только тогда будьте готовы к худшему. Невеста может на вас прогневаться, а дядюшка ее расторгнет с вами контракт и деньги вернет, а расписку заберет. Так что решайте, что для вас может быть лучше.
– Что же мне тогда делать? – озадаченно спросил купец.
– Не знаю, что вы будете делать, молодой человек, – глубоко вздохнул граф Демидов, – а я вот сейчас пойду к себе на квартиру и по нашему старому дворянскому обычаю наложу двое суток траура. Запрусь в своей комнате, опущу шторы на окна, стану есть только скоромную пищу, помяну покойничков стаканом водки… А уж когда все закончится, тогда я с вами встречусь, и мы обговорим все детали предстоящей свадьбы.
Приподняв шляпу, Кондрат Егорович удалился.
* * *
Оставшись в одиночестве, Евдоким Филиппович загрустил. Затем спустился вниз и поехал в магазин за столовыми приборами. Мастеровой встретил его любезно, сообщив, что работа была приятная и делал он ее с душой (видно, выпрашивал дополнительного вознаграждения), Ануфриев лишь хмуро кивнул и глянул в сторону, где стояли приборы. А потом, заплатив подсобному алтын, велел, чтобы загрузил приборы в пролетку.
