Капитана лейб-гвардии поймали в тот самый момент, когда он попытался покинуть публичный дом через окно. Крепко подпортив ему физиономию, половые выбросили его через парадную дверь, пообещав в заведение более не пущать.
Появляться в Зимнем дворце с перекошенной физией было зазорно, а потому граф отправил к Варнаховскому денщика с нижайшей просьбой уважить старинного приятеля и подменить его в карауле.
Дело было знакомое. Отказываться Леонид не стал и к шести часам вечера уже находился в зале развода караула. А еще через час все солдаты были расставлены по своим местам: у кабинетов и комнат государя, в пролетах лестницы, в коридорах, у входа во дворец, в вестибюле, на дальней аллее дворцового сада.
Поначалу Варнаховский удивлялся, почему на дальней аллее сада, совершенно не примечательной, находящейся вдали от основных мест, где любит прогуливаться царская семья, располагается усиленный караул. И только позже ему объяснили, что когда-то на этом самом месте находилась Разводная площадка, по которой любила прогуливаться Екатерина Великая. И вот однажды она увидела, что между камнями пробивается хлипкий цветок. Императрица распорядилась поставить рядом с ним караул, чтобы его не затоптали сапогами. Вскоре цветок увял, позже Разводную площадку перевели в другое место, но Екатерина Вторая позабыла отменить свой приказ, и вот уже более ста лет солдаты топали к тому самому месту, где сентиментальная царица увидела пробившийся из земли лютик.
Караул в Зимнем дворце Леонид Варнаховский любил еще и потому, что в нем всегда можно было отыскать офицеров, готовых сыграть в карты, а уж уединенных мест во дворце было предостаточно. Тут, главное, не увлечься и вовремя оторваться от игры, чтобы не пропустить смену караула.
После того как солдаты были расставлены, Варнаховский направился в служебное помещение.
– Ваше благородие, – предстал перед ним один из солдат, что нес службу по внешнему периметру дворца. – Тут такое дело…
– Что там еще? Говори, не мямли!
– Кажись, вас спрашивают.
– Кто?
Пожав плечами, солдат ответил:
– Не могу знать, не по-нашему лопочет. Чудно как-то.
– Где он?
– У главных дверей стоит, во дворец прорывается. Так только кто ж его пустит? Чай мы на то и поставлены, чтобы всякого нерадивого взашей гнать, – пояснил словоохотливый солдат.
Леонид Варнаховский направился за гвардейцем.
Действительно, у центрального входа с колоннами прохаживался немолодой человек, в клетчатом броском длинном сюртуке из тонкой дорогой материи, на крупной голове возвышался высокий цилиндр. Крупными зубами он сжимал сигару. Солдаты, заметив подошедшего поручика, привычно взяли на караул и звонко звякнули шпорами.
Человек в высоком цилиндре важно, будто баржа по полноводной реке, двинулся навстречу. Вытащив сигару изо рта, спросил у Варнаховского:
– Вы говорите по-английски?
Леонид мгновенно уловил американский акцент.
– Разумеется, – ответил он по-английски, стараясь быть любезным.
– Мне бы хотелось поговорить с хозяином этого дворца, – раскинул тот по сторонам руки.
– Говорите, – благосклонно разрешил Варнаховский, с любопытством рассматривая неожиданного гостя.
– О! Вы и есть хозяин этого великолепного дворца? – посмотрел тот с любопытством на нарядный мундир поручика.
– Именно так, простите, не знаю вашего имени…
– Меня зовут Генрих. Генрих Морган. Я американский бизнесмен.
– Ах, вот как. И какое у вас ко мне дело? – величественно поинтересовался поручик.
Морган рассмеялся и, выставив вперед руку, показал двумя пальцами:
– Маленькое… Я бы хотел купить этот дворец.
– Как, простите? – опешил Варнаховский, полагая, что ослышался.
– Я бы хотел купить у вас этот дворец.
– Ах, вот оно что… Вы хотите в нем жить со своей семьей? – спросил гусар, запрятав удивление поглубже.
– Вовсе нет, – пыхнул толстой сигарой американец. – Я хочу разобрать дворец по кирпичикам, а потом собрать его у себя на ранчо в Техасе. Мне бы хотелось удивить своих соседей. Согласитесь, это будет забавно.
– Весьма забавно, – охотно согласился Варнаховский. – Но признаюсь вам откровенно, вы не единственный, кто обращается ко мне с подобным предложением.
– Вот как? – вытаращил глаза американец. Его крупная челюсть отвисла, так что сигара едва не выпала из разомкнутых губ. – И кто же это?
– Вот буквально перед вами ко мне приходил персидский шах с аналогичным предложением. Право, в нашем деле ничего не утаишь, как быстро распространяются новости!
– И сколько же он вам предложил?
– Видите ли, я обещал ему продать этот дворец, если он к шести часам вечера принесет мне четыре миллиона рублей, – не моргнув глазом ответил Варнаховский.
Американец понимающе закивал.
– У меня к вам есть деловое встречное предложение. – Вытащив короткими пальцами изо рта сигарету (видно, для обстоятельного ответа), он продолжил: – Я дам вам на миллион больше и принесу деньги к пяти часам.
Варнаховский сделал задумчивое лицо. Ровно в шесть часов вечера завершается его смена, и на караул со своей ротой должен заступить капитан лейб-гвардии Измайловского полка Николай Вольф.
– Хорошо, – произнес Варнаховский, сделав вид, что решение дается ему не без труда. – Вы чрезвычайно красноречивы. Если вы явитесь точно в назначенное время, то я продам вам Зимний дворец.
– Не беспокойтесь, – сказал американец. – Я подойду в назначенное время. Бизнес требует точности.
– О, да! Понимаю, что разговариваю с деловым человеком!
Приподняв цилиндр, Генрих Морган затопал в сторону кареты, стоявшей неподалеку.
* * *
Леонид посмотрел на часы. Через полчаса должны раскладывать пасьянс в одном из караульных помещений, где по обыкновению отдыхали офицеры. За картами служба протекает стремительно, а кроме того, имелась неплохая возможность разжиться карманными деньгами. Ротмистр драгунского полка Платон Зарудный проговорился о том, что, кроме них, в карты будут играть два корнета и один капитан, весьма слабо разбирающиеся в мастях, потому обыграть их не составит большого труда. И весь день Варнаховский пребывал в приятном возбуждении.
Сейчас он решал для себя задачу: отправиться за карточный стол, где без особого труда можно было разжиться двумя тысячами рублей, или подготовиться к встрече с американцем, чтобы получить пять миллионов рублей. После некоторого раздумья он выбрал последнее и отправился в архив.
– Вы уверены, что Варнаховский подойдет? – строго спросил человек с тонкими изящными пальцами.
Платон Зарудный невольно сглотнул. Его собеседником был изысканно одетый молодой человек немногим более тридцати лет. В нем не было ничего пугающего или отталкивающего. Напротив, он имел изысканные манеры, свойственные человеку из высшего общества, мягкое обхождение и ласковый голос. Но почему тогда при каждом его слове, даже при учтивой улыбке, на затылке невольно поднимаются от страха волосы? Причина проста: он служит в Третьем отделении и выполняет специфические акции по устранению неугодных лиц, и его сегодняшнее дело – всего-то рядовое в длинной череде душегубств.
