Сразу с парохода подполковник Голубовский прямиком направился в городское полицейское управление. Пообщавшись с четверть часа с помощником полицмейстера, он затем выяснил в канцелярии адрес домовладельца Долгорукова Всеволода Аркадьевича, отказался от помощи полиции, попрощался с помощником полицеймейстера и, взяв извозчика, поехал на Старогоршечную.
Сева был дома один и никого не ждал. Вследствие этого визит незнакомого человека уже внес диссонанс в его душевное состояние.
Подполковник Голубовский чинно представился, показал бумаги, удостоверяющие его личность, затем заключение по картине и задал вполне сакраментальный вопрос:
– Ну, и что теперь мы с вами будем делать?
Сказать, что услышанное заключение экспертной комиссии по картине, подмененной у собирателя древностей Лихачева на подделку Сизифа, поразило Севу Долгорукова, – значило не сказать ничего. Всеволод Аркадьевич какое-то время стоял перед подполковником «охранки», приоткрыв рот и хлопая глазами, а затем еле слышно произнес:
– Этого не может быть.
– И тем не менее это так, – сказал Голубовский. – Ответьте: откуда у вас эта картина?
– Приобрел по случаю, – рассеянно ответил Долгоруков.
– Вместе с сопровождающими бумагами? – хмыкнув, спросил подполковник.
– Да, – коротко ответил Сева.
– Эти бумаги тоже фальшивые, – сказал Голубовский. – Еще фальшивее, чем картина…
Долгоруков по-прежнему не мог прийти в себя. Что бумаги фальшивые – это, конечно, понятно. Но чтобы картина…
– Вы знаете, прежде чем приехать к вам с визитом, я навел о вас справки, – немного помедлив, произнес подполковник Охранного отделения Департамента полиции. – Вы ведь бывший член московского клуба «Червонные валеты», я так полагаю?
– Это были ошибки молодости, – мрачно ответил Всеволод Аркадьевич. – И за них я полностью рассчитался долгосрочным нахождением в прекрасном городе Тобольске.
– Соглашусь с вами, – ответил Голубовский. – За прошлые свои деяния вы понесли заслуженное наказание. А за деяния настоящие, позвольте спросить?
Подполковник не сводил острого и проницательного взгляда с собеседника. Казалось, что он смотрит внутрь Севы и видит там такое, что Долгоруков предпочел бы скрыть. Видит и пользуется этим…
– Какие еще настоящие деяния? – не очень вежливо переспросил Всеволод Аркадьевич.
Подполковник позволил себе чуть улыбнуться:
– Настоящие деяния – это те, которыми вы занимаетесь в нынешнее время, – ответил он. – Вместе со своими подельниками, также бывшими членами клуба «Червонные валеты».
– Я ничем противозаконным не занимаюсь, – резко отреагировал Сева. – Равно как и мои товарищи…
– Ой ли? – подполковник Голубовский почти весело посмотрел прямо в глаза Долгорукова. – Может, вы хотите, чтобы я ходатайствовал перед директором Департамента полиции его превосходительством Петром Николаевичем Дурново о создании специальной комиссии, которая займется собиранием доказательной базы касательно ваших новых афер и махинаций? Вы уверены, что эта комиссия не отыщет на вас и ваших подельников достаточного компрометажа, чтобы отправить вас обратно в «прекрасный», как вы изволили выразиться, город Тобольск? Я, к примеру, полностью уверен в обратном: вы ничуть не успокоились и не сделали никаких выводов по поводу вашей прошлой деятельности, когда вы еще входили в клуб. К тому же мошенничество по отношению к августейшей особе, великому князю Михаилу Николаевичу, будет расследоваться с особой тщательностью. Все-таки – это Его Императорское Высочество, дядя государя…
Голубовский абсолютно не пугал Севу. Подполковник Охранного отделения вполне мог организовать соответствующую комиссию и тщательное расследование. Сева понял, что так оно и будет, ежели он продолжит артачиться. Кроме того, растерянность и беспомощность перед ситуацией прошли, и теперь перед подполковником «охранки» снова находился умный и изворотливый аферист, привыкший находить выход из любой сложившейся ситуации. Вот и в этой, которую устроил ему подполковник Охранного отделения Голубовский, тоже имелся какой-нибудь выход.
– Нет, я не хочу никакой комиссии, – четко произнес Сева.
– Уже теплее, – улыбнулся подполковник. – Комиссия эта может быть и не создана, но только при одном условии.
– Каком же? – заинтересованно посмотрел на Голубовского Всеволод Аркадьевич.
– Вы найдете настоящую картину Тициана «Портрет Карла V». Оригинал, так сказать, – спокойно и четко ответил Голубовский. – И передадите его великому князю Михаилу Николаевичу безвозмездно. В противном же случае вы и ваши товарищи…
Далее подполковник Голубовский мог уже не продолжать. Сева все понял и принял. Потому как иного выхода у него не было…
* * *
Подделка обнаружилась случайно. Или почти случайно. Просто к великому князю Михаилу Николаевичу на правах старинного друга с личной просьбой обратился Николай Ефимович Андриевский (брат казанского губернатора, полный профессор, ныне ректор Императорского Санкт-Петербургского университета). Михаил Николаевич, выслушав просьбу приятеля, обещал посодействовать и принялся рассказывать за чаем про посещение Екатеринбургской научно-промышленной выставки. Коснулись и визита в Казань.
– И как там мой брат? – поинтересовался Николай Ефимович.
– Служит, – коротко ответил великий князь. – И служит весьма достойно.
– Какие еще новости я могу услышать из уст Его Императорского Высочества? – на правах старого знакомца позволил себе слегка пошутить Андриевский.
– Новости? – Михаил Николаевич немного подумал. – Вот, картину Тициана приобрел…
– Да?
– Да, – ответил великий князь. – Хотите, покажу?
– Любопытно-с!
Они прошли в кабинет.
– Вот она, – достал картину из какого-то потаенного места Михаил Николаевич. – Купил для супруги, на день ее ангела. А пока храню ее так, чтобы она не увидела раньше времени.
Андриевский посмотрел на картину и слегка поморщился. Это был «Портрет Карла V». Но не Тициан.
– Это копия? – осторожно поинтересовался Андриевский.
– Почему копия? – едва не обиделся великий князь. – Оригинал.
– Простите, Ваше Императорское Высочество, – посерьезнел Николай Ефимович. – Это не оригинал.
– То есть? – поднял брови Михаил Николаевич.
– Эта картина – не оригинал Тициана, – повторил Андриевский извиняющимся тоном.
– А что? – недоуменно спросил великий князь.
– Не знаю. Но – не оригинал.
– Почему вы так говорите? – теперь уже вполне обиделся на собеседника председатель Государственного Совета.
– Потому что я видел оригинал, – сказал Николай Ефимович. – Лицезрел, так сказать…
