— Ну и что из того?
— Два года прошло. Вы часто с ней виделись? Вы ее фамилию
помните?
— Если честно, то нет. И виделся раза два, и не помню
фамилии.
— А она вашу помнит. Из этого следует, что в ту новогоднюю
ночь случилось для нее нечто из ряда вон, а не просто убийство какого-то там
директора. Кстати, Самохина не относится к чрезвычайно впечатлительным людям,
но в ту ночь она получила такой колоссальный стресс, что до сих пор не может
оправиться.
— Она ваша пациентка? — насторожился Шульгин. Далила его
успокоила:
— Не волнуйтесь, без вашего ведома я не буду ничего
предпринимать. Я не сволочь, понимаю, какие вас ждут неприятности, когда
выяснится, что следствие допустило ошибки. Ведь в результате на скамью
подсудимых сел невиновный.
— Черт возьми! — подпрыгнул Шульгин. — Что вы мелете? Одни
слова! Где доказательства? Но даже из ваших слов я не понял, почему Снегурочка
была знакома с Делягиным! С чего вы взяли?
— Мне стало очевидно, что Самохина знает Невестина… — начала
было Далила, но майор ее перебил.
— Значит, она работала на Невестина, — закричал он,
торжествуя. — Вы нашли нам пособницу? Большое спасибо! Согласен, мы не очень
искали!
Она возмутилась:
— Вы не даете мне рта раскрыть.
Шульгин отвесил затейливый поклон и воскликнул:
— Пожалуйста, раскрывайте. Сколько угодно сидите с раскрытым
ртом. Мешать вам не буду. Некоторым женщинам это даже идет.
— Послушайте, — попросила Далила. — Самохина теряет нить
разговора, не может вспомнить важных вещей, но легко вспоминает фамилии
сотрудников, с которыми почти не работала. Разве это не странно?
— О ком вы говорите? — опешил Шульгин.
— О Дурикове и Пандориной.
— Кто это?
— Дуриков — Дед Мороз, Пандорина — Снегурочка. Они из года в
год ездили в корпорацию.
— Ну и что? Почему их запомнила ваша Самохина?
— Видимо, долго с ними возилась.
Шульгин поразился:
— Думаете, она сама поила алкоголика Дурикова?
— В том-то и дело, что я так не думаю, — рассердилась
Далила. — Если бы она этим занималась сама, то была бы напугана, а она
рассказывала мне о своих предшественниках очень спокойно.
— Ну и что?
— А то, что она уверена: там все сделано так, что комар носа
не подточит. Знаете, когда у женщин возникает такая уверенность?
— Когда? — исподлобья поинтересовался Шульгин.
— Когда женщина знает, что за дело взялся настоящий мужчина,
— просветила его Далила.
— И какой из этого вывод?
— Самохина была любовницей Александра Делягина.
— А почему не Невестина?
— Потому что затащить мешок с долларами в офис корпорации
выгодно только Делягину. Кому он мог доверить мешок? Только тому, кого
прекрасно знает, на чьи личностные качества может рассчитывать. Выходит,
Самохину он и знал. А она знала Деда Мороза. Возможно, он даже ее бывший
любовник, — предположила Далила.
— О, женщины! — воскликнул Шульгин и, закатив глаза,
добавил:
— О, бабы!
— Напрасно язвите.
— Ну что вы! Я не язвлю! Я негодую! Думал, вы по делу
пришли, а вы просто посплетничать.
Далила вскочила:
— Минуточку! С вами разговаривает профессионал! Я за свои
слова отвечаю! Не смейте меня оскорблять!
— Садитесь, — опустив голову, попросил со вздохом Шульгин. —
Ладно, приношу извинения, но тогда объясните, почему вы решили, что Дед Мороз
был знаком со Снегурочкой?
Далила присела и нехотя пояснила:
— Самохина старалась как можно меньше говорить про Деда
Мороза, а его фамилию вообще ни разу не упомянула. В разговоре со мной она
называла его Дедом Морозом. Это выглядело неестественно. Какого-то Дурикова и Пандорину
помнит, а того, с кем работала, — нет.
— И что? — буркнул Шульгин.
— Мне очевидно, что Дед Мороз ей не чужой.
— А мне не очевидно.
— А если я скажу, что Самохина слишком много о нем знает? —
спросила Далила. — Это вас убедит?
— А вы попробуйте и сразу определите.
— Самохина видела Деда Мороза часа два, не больше, а в
курсе, что у него аллергия на мясо крабов.
— Да все в курсе! — рявкнул Шульгин.
Далила развела руками:
— Ну, не знаю, как вас еще убеждать. Со слов действительно
все не очень-то убедительно, но я с ней долго беседовала. Поверьте,
профессиональное чутье меня не обманывает. Когда она говорила о Деде Морозе, у
нее менялось лицо. О том, что он съел салат и заболел, она не просто сказала, а
как-то нелепо шутила по этому поводу. Хотя до этого была очень серьезна. Она
словно убеждала меня, что Дед Мороз ей безразличен, что она с ним едва знакома.
Майор игриво изрек:
— А может, этот Дед Мороз девушке в душу запал.
— Да нет, — отмахнулась Далила. — Рассказ о его аллергии
прозвучал слишком фальшиво. Кстати, вы не помните его фамилии?
— Нет, не помню. Я его не видел, не знаю и знать не хочу.
— А вот Самохина Деда Мороза знала давно и боялась моей
проницательности, — упрямо повторила Далила и с укором воскликнула:
— Почему вы его не допросили?
— А на кой он нам нужен? — рассердился Шульгин. — В
корпорацию он попал абсолютно случайно, про убийство Делягина сказать не мог
ничего. Его на «Скорой» до Нового года еще увезли. Да и кого было допрашивать?
Дед Мороз в реанимации лежал, чуть ли не в коме.
— А что было с теми людьми, которые подменили мешок?
— Мы их отпустили.
— По просьбе Делягиной Шурочки, — проницательно предположила
Далила.
Шульгин подтвердил:
— Да, это ее сотрудники. Они сразу признались, что выполняли
распоряжение Александра Невестина. За что я должен был их арестовывать? К
убийству они непричастны. Их на празднике не было. И подарки, и деньги, и даже
сами мешки принадлежали корпорации. В их адрес Делягина заявлений не делала и
заверила нас, что сама разберется. Мы не возражали. В конце концов, нам не
интересны их внутренние дела.
— Почему же?
— Я убийцу искал. Вы, кстати, даже на словах пока его не
нашли. И пистолет не нашли.
