Он решительно не допускал, что кому-то может быть хуже, чем
ему самому.
— «Менц» у меня, придурок, — совсем уж откровенно призналась
Галина, чем Граблина рассмешила.
Осознав ничтожность проблемы, он залился счастливым смехом,
восклицая:
— Так вот о каких ты днях! Нашла о чем беспокоиться. Не
видишь, чех в дупель пьян. Не смыслит он ничего. На автопилоте режется в карты.
— Ничего себе не смыслит, — поразилась Галина. — Если он на
автопилоте так тебя обыграл, как же обстоит дело, когда он трезвый?
Граблин признался:
— А по-трезвому я с ним за это дело и не сажусь. Чрезвычайно
опасно. Короче, подруга, шанс упускать нельзя. Ты как хочешь, а я ставлю тебя
на кон.
Галина поежилась, но, взглянув на мертвецки пьяного Ванека,
согласилась:
— Черт с тобой, ставь, все равно он рухнет сейчас под стол.
Однако надежды ее не оправдались.
Надежды Граблина — тоже. И мертвецки пьяный Ванек (а ведь
ему подливали еще!) мужественно собрав в кучу мозги, выиграл красотку Галину.
Героически выиграл. Она только ахнула:
— У меня же эти.., дни!
— Да ладно тебе! — изображая непоправимое горе, отмахнулся
друг Граблин. — Ты же добрая! Не зуди! Кому сейчас хорошо?
Хорошо было чеху. Он издал дикий радостный вопль и потащил
добычу наверх — дача была двухэтажной, а спальня, как водится, на втором этаже.
— А еще говорят, что русские много пьют, — с осуждением
молвил им вслед убитый поражением Граблин.
Замахнув в себя стакан водки, он рухнул на близлежащий диван
и захрапел, не обращая внимания на грохот, исходящий от потолка. Это Галина в
спальне на втором этаже отбывала повинность без сна и без отдыха.
Впрочем, с удовольствием отбывала.
Здесь надо заметить, Ванек (не то что Граблин, эгоист и
скотина) действительно в постели стремился к высоким и чистым чувствам. Он был
так нежен и трудолюбив, что Галина забыла про свои нелегкие женские дни. Галина
про все на свете забыла.
Остаток ночи пролетел незаметно. Когда же чех истощился,
заснув на полном ходу, Галина глянула на часы и ужаснулась обманчивости
питерского утра. За окном было темно, а часы говорили, что давно наступил
рассвет.
— Далилка меня убьет! — испугалась она. — Точно убьет, если
на работу опоздает!
Галина наспех оделась и улетела, оставив мужчин набираться
сил.
Долго они набирались — часам к двум набрались.
Первым очнулся счастливый чех. Окрыленный воспоминаниями,
которые нахлынули, едва он продрал глаза, чех сладострастно провел рукой по
постели. Не обнаружив рядом Галины, Ванек горько вздохнул, смирился и покинул
кровать: без женщины там ему нечего делать.
Гордо спускаясь по лестнице вниз, чех разбудил своим топотом
Граблина. Взглянув на друга, тот обмер от страха и закричал:
— Ванек! Где же ты так сильно побился? У тебя лицо все в
крови!
— Но нишего не болит! — развел руками растерянный Ванек,
старательно вслушиваясь в тело.
Его здоровое тело молчало. Чех взглянул на пустые бутылки и
совсем уж удивленно добавил:
— Не болит даже моя голова. А что, лицо правда побито? —
озабоченно спросил он, думая о начальнике, о работе и прочих неприятных вещах
из какой-то другой, скучной жизни.
— «Побито», не то слово! — мрачно заверил Граблин и
просветлел, осененный:
— Черт! Как я забыл! Это же Галкины дни!
— Дни? Ты о чем? — озадачился Ванек.
— Да ладно, дружище, ты в голову не бери. Все пустое, —
философски заметил Граблин и бодро призвал:
— За дело! За карты!
А Галина, возвращаясь домой, столкнулась в дверях с Далилой.
Та с крестницей на руках и заботой в лице неслась на работу.
— Безобразие! Я всю ночь не спала! — набросилась она на
подругу.
— Думаешь, я спала? — посетовала Галина. — Как же, даст он
уснуть!
— Кто — он? Граблин?
— Почему Граблин? Чех.
— Что за чех?
— Ванек.
— Ванек?! О, кошмар! — ужаснулась Далила. — На этот раз ты
лишку хватила!
— Я трезвая как стекло, — гордо сообщила Галина, падая на
диван и в тот же миг отрубаясь, иначе не скажешь.
Чех знатно ее умотал.
Глава 12
Возмущенная Далила отправилась к тетушке Маре.
— Галка сошла с ума! — сообщила она старушке, вваливаясь в
ее дом с малым ребенком. — Эта стерва опять загуляла и бросила на меня
Ангелинку!
Наплакавшись ночью, девочка утром была бодра и мила. Она
потянулась к тетушке и ласково пропищала:
— Тя-ма!
Далила с гордостью перевела:
— Слышала, уже говорит «тетя Мара».
Тетушка усмехнулась:
— Я поняла, но я для нее вроде как бабушка. Иди ко мне, моя
бедная крошка, — протянув к девочке руки, пригласила она.
Ангелина с радостью бы пошла, но Далила опустила ребенка на
пол и строго сказала:
— Эта крошка для тебя уже тяжела. Не надо ее таскать. Она
прекрасно ходит сама, эта негодница.
— Негодница? Почему? — удивилась тетушка Мара. Она обожала
детей и не мыслила, как можно ругать ангелочков.
Далила пожаловалась:
— Слышала бы ты, какой концерт эта крошка устроила ночью.
Соседи до утра во все стены стучали, а я в это время скакала козой, зверски
гремя погремушками.
Тетушка поразилась:
— Зачем же, дружок, ты скакала? И при чем здесь Ангелина? Ты
же ее будила грохотом-топотом!
— Как же! Разбудишь ее! Она при грохоте как убитая спит, а в
тишине просыпается и вопит, словно резаная. И вот результат. Мне на работу
пора, а я с ног валюсь от усталости.
— Где же Галина была?
— Сначала она была с Граблиным, потом с чехом. Знаешь, мне
уже надоело. Ты права. Галка неисправима. Ее пора посылать.
Тетушка Мара опешила:
— Куда?
— На три буквы, — в сердцах сказала Далила и печально
добавила:
— В конце концов, мне уже стыдно с такой развратницей
дружить. Она позорит меня. Всех нас позорит.
