— Он звонил!
— Ты о ком? — удивилась Далила.
— Я о нем!
— О Граблине?
— Сдался мне Граблин. Я о дыхании в трубке. Он звонил и
снова молчал. Поразительно, как он меня нашел? — мятежно терзая «рисковое»
декольте, вопросила Галина. — Он прямо как Бэтмен, для него нет преград!
Далила опустила подругу на землю:
— Ничего поразительного. После всех жалоб я позвонила в твою
старую квартиру.
— Зачем?
— Попросила теперешних жильцов дать ему твой телефонный
номер.
Галина опешила:
— А как они узнают, что это он?
— Я пояснила.
— Что ты пояснила?
— Сказала, если кто-то спросит о тебе приятным мужским
голосом, значит, номер можно давать. Я правильно сделала?
— Как я сама не сообразила? — удивилась Галина и печально
пожаловалась:
— Мне так его не хватало. Иной раз муторно на душе, и не с
кем поговорить.
— Ты с ним разговаривала? — испугалась Далила.
— Конечно.
— О чем?
— Обо всем. Я как чукча, что вижу, о том и пою.
— Здрасте! И о чем же ты пела?
— До свидания! Об Ангелинке, о том, что мечтаю сделать
ремонт, о пустом холодильнике.
Далила настороженно спросила:
— И все?
Галина исподлобья глянула на подругу и виновато призналась:
— Еще о женском своем одиночестве.
— Ужас какой, — прошептала Далила. — А он что?
— Он молчит. Дышит в трубку и грустно молчит.
— С чего ты взяла, что грустно?
— Он хороший, раз мне звонит. А хороший не будет радоваться,
когда у меня пустой холодильник.
Далила всплеснула руками:
— У тебя совесть есть? Когда у тебя был холодильник пустой?
— А он пусть думает, что пустой, — деловито постановила
Галина.
— Зачем?
— На всякий случай. Вдруг сердце дрогнет, и он захочет
продуктов мне подвезти.
— Если ты будешь его одиночеством женским грузить, он вообще
звонить перестанет, — предсказала Далила.
— Пока же не перестал. Разыскивал даже меня, — с гордостью
сообщила Галина и с подозрением глянула на подругу:
— А может, ты знаешь, кто мне звонит?
— Точно не знаю.
— Ага! Точно не знаешь, значит, есть предположения?
— В общем, есть, — призналась Далила и тут же пожалела об
этом.
— Какие? — завопила Галина.
И принялась наседать, пытаясь энергичным наскоком выбить
секрет из упрямой подруги.
Развивая тему разнесчастной женской судьбины, отсутствия в
доме кормильца и пресловутого одиночества, она надеялась вызвать сочувствие у
Далилы.
Однако именно из сочувствия Далила не хотела говорить о
своих подозрениях. Если в трубку дышал незнакомец, случайно принимавший роды у
ее бесшабашной Галины, тогда лучше молчать. Пока есть надежда, что намерения у
него серьезные, надо молчать. А надежда есть. Не из пустого же любопытства
мужчина больше года дышит в трубку и слушает ужасную Галкину болтовню. Значит,
она его за живое все-таки зацепила.
"Безусловно, зацепила, — и так, и этак размышляла
Далила. — Я его видела, на маньяка он не похож. Он апельсины таскал в роддом,
интересовался здоровьем Галины, переживал за младенца. Теперь вот снова их
разыскал…
Он, конечно, женат, но, скорей всего, брак не прочный. Раз в
трубку дышит, значит, история с родами не прошла для него бесследно. В тот день
он был напуган, ошеломлен, очень переживал за ребенка…
И теперь его явно тянет к Галине. Или к малышке. Или сразу к
обеим.
В любом случае что-то бродит в его душе, какие-то чувства
там созревают, — сделала вывод Далила. — Но он сам должен во всем разобраться.
И решение должен принять только сам, без всякого принуждения. А пока что он
просто молчит. Пока он сомневается, нужны ли ему с ней отношения, с этой
болтушкой. А Галка, если сказать ей о нем, с ходу начнет маневры. В атаку
пойдет и обязательно все испортит. Несомненно, он испугается.
Да, надо молчать", — окончательно заключила Далила и
категорически отмела наскоки подруги.
— Хватит! — закричала она. — Отстань! Ничего я не знаю!
— Не знаешь? — растерялась Галина, впечатленная искренним
гневом Далилы.
— Не знаю. Понятия не имею, кто так упорно звонит. Брякнула,
чтобы тебя подразнить, а ты хуже клеща вцепилась. Я уж не рада.
— Брякнула, — сникла Галина. — А я-то думала, ты
действительно в курсе.
— Не пойму, с чего ты разволновалась? Мало ли кто звонит?
Может, это школьник играет или студент прикололся. Да мало ли какой хулиган. Ты
не девочка, а столько волнений. И романтизмом вроде бы не страдаешь.
Галина с чувством положила руки на сердце:
— В том-то и дело, что я страдаю!
Далила прикрикнула:
— Ну, так хватит тебе страдать! Честное слово, это смешно!
— Тебе смешно, а мое сердце чует, что это он, — проныла
Галина.
— Кто «он»? Очередной? Я тебя умоляю, прекрати! Их столько у
тебя перебывало, и пучками, и пачками. И больше месяца никто не задерживался.
— Сколько можно глаза мне колоть? Я давно не такая. У меня
вон лопатки чешутся.
— А лопатки ты к чему приплела? — удивилась Далила.
Галина возмущенно просветила подругу:
— К тому, что крылья режутся у меня! Уж год живу как святая!
Ангелом стану того и гляди, а ты мне старых грехов не можешь простить!
— Никто тебя не упрекает. Все, хватит, я не ругаться пришла,
— и Далила резко переключила подругу, приказав:
— Наряжай Линочку, пойдем в сквер дышать.
Во время прогулки подруги с жаром обсуждали, как быть с
деньгами, полученными от Орлова. Галина горела желанием немедленно свою долю
потратить, а Далила ей возражала:
— Нельзя тратить то, что не заработано.
— Он расписку с тебя взял? — деловито осведомилась Галина.
— Нет.
— Деньги давал при свидетелях?
