У него умные страдающие глаза.
А голос! Я раньше не замечала. Теперь почему-то заметила,
мне очень понравился голос, низкий, хрипловатый, волнующий. Майор пытался быть
нежным…
Это смешно.
Но с чего вдруг?
После обмена колкостями.
Я постоянно ему дерзила. И он все время старался меня
обидеть, заносился, ворчал. А теперь…
Пригласил.
Как это все неуклюже!
Мент есть мент. В нем слишком много цинизма. А как он бывает
груб!
Нет, мы не пара.
Пара? Да о чем это я? — рассердилась Далила. — Он не в загс,
а в ресторан меня приглашал. Что было бы дальше — догадаться нетрудно.
Правильно сделала, что не пошла.
Да как он посмел!
К черту его! Разумеется, к черту!"
С этими мыслями Далила переступила порог квартиры тетушки
Мары. Та, взглянув на лицо племянницы, всплеснула руками и с озорной улыбкой
спросила:
— Ты влюблена?
— Ужас какой! — отшатнулась Далила. — С чего ты взяла?
— Ужас? С чего я взяла? — снисходительно усмехнулась тетушка
Мара и безжалостно сообщила:
— С такими глазами ты возвращалась домой, когда Матвей тебя,
глупую девочку, под нашей лестницей тискал и до синяков зацеловывал.
Далила, зардевшись, воскликнула:
— Ну ты даешь! Не ожидала я, не ожидала пошлости от тебя.
Одна бровь тетушки Мары взметнулась, вторая даже не
дрогнула:
— Пошлости? Теперь ты так это называешь?
— Теперь? «Это» я так называла всегда. Пошлость, она и в
Африке пошлость.
— Да нет, раньше ты «это» называла любовью и в пошлости меня
не обвиняла, — обиделась тетушка Мара. — Подумаешь, «тискал» сказала. Да, у
меня есть привычка говорить прозаично и прямо. Раньше эта привычка не
раздражала тебя. А теперь тебя все раздражает.
Проходя в гостиную, Далила смутилась:
— Прости. Я свинья. На Димку вчера накричала. С Галиной
безобразно поспорила. Облаяла Лизу. А сегодня отшила мента.
— Что значит — «отшила»?
— Он в ресторан меня приглашал.
Тетушка, присаживаясь к столу, печально спросила:
— Что ж не пошла?
— Он мне не пара, — призналась Далила. — Мы разные, как
север и юг.
— Это неважно. Деточка, на тебя столько свалилось в
последнее время. Ты застыла душой и совсем растерялась. Все будет хорошо, но
сначала ты должна отогреться. Сейчас не время капризничать, подойдет любое
плечо.
— Нет, любое не подойдет. И вообще, кто это мне говорит? Ты?
Гордая старая дева?
Тетушка Мара, обреченно махнув рукой, сообщила:
— Да не дева я, хоть и старая. И от гордости не осталось и
следа. Кстати, про какого «мента» ты говорила? — запоздало заинтересовалась она
и, между прочим, добавила:
— У меня в холодильнике вкуснющий пирог.
— Сейчас все расскажу, за этим я и пришла, — выскакивая на
кухню, закричала Далила, — только чайник поставлю. Страшно хочу твоего пирога.
Потом по обычаю пили чай — тетушка очень любила сидеть с
племянницей за столом и, прихлебывая ароматный чай из лечебных трав, болтать о
том да о сем под песочный пирог.
Послушав рассказ Далилы, она отодвинула блюдце, собрала
крошки от пирога и, деловито поправив скатерть, удивленно спросила:
— Не пойму, что волнует тебя?
— Конечно, Орлов. Пятьдесят тысяч мне заплатил!
Тетушка безмятежно осведомилась:
— Пятьдесят тысяч долларов?
— Именно. Спрашивается, зачем ему это расследование?
— Ты подозреваешь его?
Далила отрезала:
— Подозреваю.
— Мне кажется, что напрасно, — безразлично молвила тетушка,
увлеченно собирая посуду.
— Напрасно? Два года прошло! Спохватился! Невестин, видите
ли, не убивал! Почему он раньше молчал, этот Орлов? — вдохновенно вопросила
Далила.
— Видимо, раньше его не шантажировали, — заметила тетушка,
отбывая с посудой на кухню.
Больше об этом не говорили. Далила вскоре засобиралась
домой. Уже прощаясь, тетушка Мара с укором спросила:
— И долго ты будешь одна?
— Вы что, сговорились?! — поразилась Далила и с отчаянием
заявила:
— Я не одна!
И зло повторила:
— Не одна! Не одна! Не одна!
— Хорошо, — горестно вздохнув, согласилась тетушка Мара, —
ты не одна. У тебя есть сын, любимый племянник, крестница, даже я, старая
грымза.
Далила свирепо вставила:
— Еще родители заграничные, которых считай что нет. И Лиза,
и клуб.
— И Галка.
— Точно, черти ее раздери.
— И работа любимая, — пополнила список тетушка и притворно
задумалась:
— Что еще? Ах да, соседи. Прохожие, наконец.
— Пассажиры, — усмехнулась Далила, но тут же сердито
заскрежетала:
— С ними теперь энергично общаюсь в метро. Женька мою машину
не починил до сих пор. Какую-то вшивую фару тетке родной будет месяц менять, а
своим «писюшкам», если что, раз, два и готово.
Тетушка Мара, покачав головой, констатировала:
— Хитрая-а!
Далила брыкнулась:
— Сама воспитала.
— Почему — воспитала? Воспитываю до сих пор. Ты вот что,
Женькой мне зубы не заговаривай. И на меня не кивай. Я бескомпромиссная, потому
замуж не выходила, но и без мужчин никогда не жила. И теперь не живу.
— Да ты что?! — ошалела Далила. — И как же ты с ними
устраивалась? Где прятала их от нас?
— Где придется, по-разному было, — с достоинством ответила
тетушка Мара и назидательно изрекла:
— Человек — существо двуполое. Против природы, дружок, не
попрешь.
Далила хихикнула:
— А я к тебе зачастую без звонка, внезапно врываюсь. Прости,
больше не буду.
Глава 24
Возвращаясь домой, Далила (в который раз!) восхищалась
тетушкой Марой, ее острым безмятежным умом.
