«Такая умная женщина, — поразилась Далила, — и не может
понять?»
— Но кого-то ваша жена подозревает? — спросила она.
Вопрос надолго повис в воздухе. В неожиданно возникшей паузе
Орлов усердно поправлял воротничок совершенно новой стильной рубашки.
Далила была уверена, что рубашек он не стирал. Он их
выбрасывал. Орлов из тех молодых людей, которые гордятся возможностью носить
только новое. Столь излишнюю щепетильность она считала чванством и тупостью, а
потому ожидала ответа с презрительным выражением лица. Похоже, он это заметил и
сообщил с кислым видом:
— Шура думает, что шантажирует ее кто-то из холдинга. Только
там могли узнать или догадаться о наших с ней отношениях. Судя по скромным
суммам, это кто-то из средних менеджеров. Случайно узнал, что мы поженились, и
решил с ней поиграть. Шура уверена, что скоро вычислит его и схватит за руку.
— А пока она платит.
— Ну да, а что ей остается?
— Судя по всему, вы, не слишком высокого мнения об
умственных способностях и возможностях своей Шуры, — ядовито заключила Далила.
— С чего вы взяли? — поразился Орлов. — Вовсе нет. Напротив.
Рядом с ней иногда я чувствую себя дураком.
— Тогда непонятно, почему вы решили затеять расследование.
Да еще против ее желания. Если она опытней вас и умней, ей и карты в руки.
При слове «карты» Орлов испуганно вздрогнул.
«Видимо, действительно на карты в их семье наложен жесткий
запрет», — догадалась Далила.
— Что же вы молчите? — спросила она.
— Я не знаю, что вам сказать.
— А вы правду скажите.
— Правду? Наверное, я действительно сглупил с этим
расследованием. Нельзя сюда вмешивать посторонних. Шура должна сама
разобраться. Шура опытней и умней, а я свалял дурака.
Далила была готова к чему угодно, но такого поворота никак
не ожидала.
— Вы хотите отказаться от моих услуг? — ошеломленно спросила
она.
Орлов выдавил из себя сконфуженную улыбку и попросил:
— Простите меня, пожалуйста, за то, что отнял ваше
драгоценное время. Я сделал глупость. Вы не следователь, но очень мне помогли.
Дальше я сам разберусь. Огромное вам спасибо.
Далила не возражала.
— Деньги я вам верну, — с достоинством произнесла она,
направляясь к сейфу.
Орлов, вылетая из кресла и устремляясь к двери, вдохновенно
воскликнул:
— Нет-нет! Что вы! Какие деньги? Это я ваш должник! Все
остается у вас!
— Договорились, — мгновенно согласилась Далила. — Рада была
познакомиться.
— Я тоже был рад, — дежурно ответил Орлов.
Она поняла, что с еще большей радостью он покидает ее
кабинет. Тогда зачем он к ней приходил?
Глава 31
После встречи с Орловым Далила вновь потревожила главврача
отделения, в котором лечили Ивана в тот трагический Новый год. Ей не давал
покоя вопрос: может ли нервное состояние так усиливать аллергическую реакцию,
что она из безобидной становится смертельно опасной? Главврач ответил:
— Сильный стресс — да. Случай нередкий, когда больной,
неоднократно позволяя себе запрещенный продукт, не испытывает тех страданий,
которыми его пугали врачи. Он расслабляется и вдруг получает сильный отпор
организма, чему удивляется: «Доктор, как же так? Я не первый раз это ел!» При
подробном выяснении обнаруживается, что опасная для жизни реакция вызвана
губительным сочетанием стресса и аллергена.
"Выходит, — сделала заключение Далила, — Орлов мог
попробовать салата с крабами сам, но дозу не рассчитал. Он хотел вовремя уйти с
праздника, ради алиби и пытался вызвать симптомы болезни. Доза была почти
смертельной потому, что он «заказал» мужа Шурочки и, разумеется, отчаянно
нервничал. Сочетание стресса и аллергена оказалось губительным, что и ввело
меня в заблуждение. Нельзя же подозревать счастливого человека в том, что он
едва себя не убил.
На это Орлов и рассчитывал, готовя новое преступление.
Поэтому и обратился ко мне.
Он смело ко мне обратился. Я клюнула. На самом деле нет
шантажа, как нет и любви. Орлов любит только себя и хочет подставить бедную
Шурочку. Он рвется к наследству".
Сделав такое открытие, Далила вздохнула с большим
облегчением и следом ужаснулась себе.
«Выходит, я завидовала Шуре Делягиной? — поразилась она. —
Вот как плохи мои дела!»
Зависть и недовольство собой — почти синонимы. Зависть —
симптом неудовлетворенности, признак осознания ничтожности. Уверенного и
довольного собой человека чужие успехи радуют.
"Неужели отсутствие в моей жизни мужчины так повлияло
на мой характер? — испуганно спросила себя Далила. — Неужели одиночество
породило во мне ощущение неполноценности? Красавец Орлов любит дурнушку Шуру
Делягину, а я никому не нужна! Так, что ли?
Настоящая глупость! С ума я, что ли, сошла?
Коли так, тогда тетя Мара права. И Галина права, и Лиза —
зверею я без мужчины. Не в этом ли упрекнул меня сын?
Выходит, я абсолютно несчастна?
А ведь казалось, что все хорошо. Я радостная просыпалась и
засыпала легко, но все в один голос твердят: «Не ври, не можешь ты счастливо
жить без мужчины».
Кто такой красавчик Орлов? Гуляка, нахлебник, игрок. И
бабник. И может быть, даже убийца.
Если я завидую Шурочке, которую объективно надо жалеть,
значит, все правы. Я занимаюсь самообманом.
И что теперь делать?
Ах Шульгин так Шульгин, тут не до жиру, — в конце концов
решила Далила. — Почему бы нам и в самом деле с майором не встретиться?
Пообедаем или поужинаем…
И повод для этого есть".
И все же Далила к Шульгину не спешила. Она перенесла их
встречу на понедельник. В пятницу беседовала с Орловым. Субботний день
принадлежал крестнице Ангелине, вечером — клуб, а в воскресенье хотелось
поработать над книгой, которую совсем забросила.
«Шульгин подождет, да и версия интриги Орлова в голове
утрясется, оформится», — решила она.
У Далилы были сомнения. Или поддалась обаянию
красавца-мужчины, или внутренний голос ей говорил: «Не способен миляга Иван на
убийство», — но сомнения были большие.
Разумеется, при таких обстоятельствах она была рада встрече
с Граблиным и чехом Ванеком. Едва компания расположилась в квартире
гостеприимной Галины, у Далилы мелькнула надежда: «Вот кто рассеет сомнения!»
