Окинув мысленным взглядом свой разговор с Шульгиным, Далила
успокоилась окончательно. Теперь ее волновало одно: она дала ему час.
Не слишком ли мало?
Но больше тоже нельзя. Такие, как Шульгин, склонны
переоценивать свои силы и шансы. Вдруг он, подумав, решит, что Далила ему не
опасна и Шурочку можно не выпускать? Вдруг он решит, что можно убить и Далилу?
«А, кстати, как погиб Жилин? — озадачилась вдруг она. — Надо
бы мне поинтересоваться. Во всяком случае, буду знать, что ждет и меня. Да и
час скоротаю».
Далила помчалась в больницу не в надежде застать там жену
покойного Жилина, а в надежде узнать у главврача ее адрес. Однако в больнице ее
поджидал сюрприз: оказалось, что Жилин погиб едва ли не на глазах самого
главврача. Судя по всему, после разговора с Орловым Жилин помчался к жене, но
она была занята. Жилин не стал ее ждать, он очень спешил и вылетел из дверей
больницы прямо под колеса машины. Это видело множество людей.
По всему выходило, что Шульгин Жилина не убивал; он просто
воспользовался его смертью, чтобы арестовать и расколоть Шуру Делягину. Для
этого и пистолет подбросил, как говорится, «брал на понт».
«Тогда что же получается? — ужаснулась Далила. — Тогда чего
же я жду? Он не отпустит Шурочку! Теперь понятно, почему он был так
невозмутим!»
Она лихорадочно прокрутила в памяти их беседу и похолодела:
«Неужели я ошиблась? Неужели Шульгин не убивал Александра Делягина? Но такое
фантастическое совпадение…»
Взглянув на часы, она осознала, что час прошел — можно
звонить Орлову.
Без всякой надежды набрав его номер, Далила с изумлением
услышала в трубке женский смех и следом восторженное: «Алле!»
— Кто вы? — удивилась она.
— Я Александра Делягина, а вы кто?
Далила, поспешно прервав телефонную связь, подумала радостно
и растерянно: «Орлов и Шура в постели. Празднуют освобождение. Выходит, Шульгин
ее отпустил. Выходит, что я права. Делягина убил он, и я его одолела. Я
оказалась сильней».
Глава 41
Тетушка Мара опять пекла пироги. Щедро угощая Далилу, она
расспрашивала племянницу про житье-бытье. Особенно ее интересовала Галина.
Далиле пришлось рассказать про чеха.
— Может, у них и сладится, — выразила надежду тетушка Мара.
Далила нехотя подтвердила:
— Сладится, все идет к свадьбе, да только я надеялась на
другое.
— На что же?
— Наклевывался вариант понадежней, да чех все расстроил.
Тетушка Мара догадалась, что речь идет о незнакомце,
загадочно дышащем в трубку, и напомнила:
— Галочка очень старается сойти со стези порока. Ей сейчас
поддержка нужна, а тот парень подозрительно долго думал.
— А чех подозрительно быстро принял решение, — парировала
Далила.
— Это да, — печально согласилась тетушка Мара и снова
выразила надежду:
— Бог даст и сладится. Галина достойная женщина. Я жалею ее.
Далила подумала: «И ни слова о Шульгине. А ведь она
любопытна ужасно, но о самом главном молчит. Ну, тетушка, ну, характер, —
восхитилась она. — Я бы так не смогла, я бы не утерпела. Придется ей
рассказать. В качестве приза за стойкость».
На самом деле Далиле хотелось узнать мнение тетушки, но из
самолюбия не хотелось в этом себе признаваться. Между тетушкой и племянницей
шло негласное соревнование, в котором (пока!) проигрывала Далила. Как она ни
старалась, тетушка оказывалась умней и логичней. И, признавая это, племянница
вынуждена была против своей гордости отправляться к ней за советом именно
тогда, когда заходила в тупик.
Вот и теперь Далилу мучил вопрос: правильно ли она
поступила, отпустив Шульгина? Здравомыслие ей говорило, что наказать убийцу она
не может. При сложившихся обстоятельствах глупо и бесполезно затевать заранее
проигрышное дело. Но с другой стороны, получалось, что она соучастница, что она
покрывает преступника. Это Далилу мучило и удручало. Это и толкало на
откровенность с тетушкой.
Старушка, внимательно выслушав, чем закончилась эта история,
похвалила племянницу:
— Молодчина ты у меня.
— Я молодчина? — поразилась Далила. — Да я, считай, с
преступником в сговор вошла. И ты меня хвалишь? Не верю своим ушам. Что это
делается, ты, моралистка, меня не осуждаешь?
— А за что тебя осуждать? — удивилась тетушка Мара. — Я
изумлена твоими чутьем и проницательностью. А Шульгину бог судья.
— Почему же бог?
— Потому, что сам бог оберегает его.
Далила пришла в ужас:
— Бог оберегает убийцу? Родная, что ты говоришь?
Тетушка Мара вздохнула:
— Детка, я могу помолчать, но от этого ничего не изменится.
Ты хоть из шкуры выпрыгни, а Шульгина не будут судить. Даже если он сам в
убийстве признается, улик нет у него против себя. Наверняка он Давно избавился
от оружия и не сможет суду доказать свою причастность к убийству Делягина. Он
постарался обеспечить себе неуязвимость. Другой вопрос, как и чем он
расплатится за содеянное. Но не нам об этом гадать. Бог его и накажет.
— Да уж, — согласилась Далила.
И вот тут-то тетушка ее огорошила.
— Знаешь, детка, — задумчиво сказала она, — Шульгин грешен,
конечно, но мы-то с тобой, как психологи, не можем винить его за убийство.
— Почему это?
— Можно ли винить человека за то, что он быстро убрал руку
от пламени? За то, что он благим матом орет, когда его режут? За то, что он
пугается, когда страшно? В данном случае убийца не он, а Самохина.
— А при чем здесь Самохина? — изумилась Далила. Тетушка Мара
искренне огорчилась:
— Ну как же, детка, это же очевидно. Не Делягин же прислал
приглашение Шульгину на банкет по случаю Нового года.
— А почему бы и нет? Он хотел добить Шульгина, а получилось
наоборот.
— Делягин не мог прислать приглашение. Зачем ему в
корпорации милиционэр, когда он затеял аферу с мешком и долларами?
— Точно, — растерянно согласилась Далила и восхищенно
воскликнула:
— Потрясающе!
Скрывая довольную улыбку, тетушка Мара продолжила:
— Как в той рекламе, радость мести Делягина была бы
неполной, если бы он не мог поделиться ею с Яной Самохиной.
— Но почему именно с Самохиной? У него было много любовниц.
— Видимо, остальные были духовно приличней. Не с каждой
женщиной он мог поделиться, не ставя себя в дурацкое положение. Иная могла и
плюнуть в лицо, назвать его подлецом и разорвать отношения.
