– Как парализовал? – допытывался старик. Он не понимал происшедшего, потому что происшедшее не улавливается взглядом. – Я видел, что захват удался, и подумал, что это твой конец. А оказалось…
– А оказалось, – закончил за отца Илдар, – что это конец Пехлевана.
Я просто показал свою кисть и пошевелил пальцами.
– И что? – не унимался любопытный старик.
Его как любителя борьбы интересовала техника. Но я никогда не отличался жадностью. Все равно такие пальцы, как у меня, не одними тренировками делаются. Это дар свыше, как дар художника. А тренировки служат только необходимым дополнением.
– Что ты хочешь этим сказать? – Абумуслим Маналович хотел пояснений.
Я подставил руку.
– Делайте захват…
Он, сидя, сделал захват. Кисть у него, несмотря на возраст, оказалась тоже не из слабых. Я же захватил его за то же самое место, за которое захватывал Пехлевана, и сжал, не используя полную силу. Старик отдернул свою руку.
– Вот, – сказал я. – Только Пехлевану я руку сжал в четыре раза сильнее.
– Так можно мышцы раздавить и сухожилия порвать…
– Я именно это и сделал. Пехлеван начал терять сознание еще до удара в челюсть, просто от болевого шока.
Некоторое время Абумуслим Маналович молчал, соображая, с чем он столкнулся. Но, так и не сообразив, вынужден был спросить:
– Это что, какой-то особый прием?
– Нет. Просто сильная от природы кисть, развитая специальными тренировками. Есть такие специальные тренажеры. Развивают пальцы так, что можно гвоздь-двухсотку узлом завязывать. Я завязываю. Затянуть узел полностью, правда, не удается, но это никому, наверное, не под силу. Человеческие мышцы все же слабее металла.
– Принеси гвозди, – потребовал старик от сына.
Тот вышел, а Абумуслим Маналович смотрел на меня если не с восторгом, то с удивлением и, как мне показалось, даже с легким ужасом. Илдар вернулся быстро, принеся три новых гвоздя. Я взял первый попавшийся и с некоторым усилием скрутил его в кольцо, потом протянул туда острый конец, загнул его и слегка подтянул узел. Но до конца, как и говорил, затянуть не сумел. Отец с сыном взяли по своему гвоздю, но смогли только погнуть их, не больше. Даже в кольцо скрутить не сумели.
– Значит, ты можешь… – сказал старик.
– Однажды я вырвал человеку бицепс. Разорвал связки и вырвал мышцу из руки. Хирурги потом сшить не сумели. Я мог бы повторить это с Пехлеваном, но пожалел его. Ему и без того досталось.
– Я начинаю уважать тебя все больше и больше, – признался Абумуслим Маналович. – Сначала когда ты не стал отказываться от схватки. Тебя было жалко, но уважения ты был достоин. Потом стал уважать еще больше, когда ты победил Пехлевана. Не представлял я себе человека со стороны, не борца высокого уровня, который сумеет его победить. И даже борца, скажем, моего уровня не представлял. А теперь уважению своему предела не вижу. Слава Аллаху, что он прислал нам такого гостя!
Я при этих словах перекрестился, и старик слегка поморщился. Но вступать в религиозный спор не хотели мы оба. Старика интересовало другое.
– А можно развить руку до твоих способностей? Простому человеку, молодому спортсмену…
– У меня всегда была очень сильная кисть. Еще мальчишкой, помню, никто из друзей со мной сравниться в этом не мог. Даже спортсмены. А потом я стал развивать пальцы целенаправленно. И постоянно тренирую. Развить можно, но до какой степени, я не знаю. Эти тренировки существенно повышают силу удара. Полезное занятие.
– А что у тебя за тренажер?
– Он остался в тумбочке на базе спецназа ГРУ. Когда меня арестовали, мне не удалось захватить его с собой. И слава богу, потому что из СИЗО его вообще невозможно было бы вытащить. Когда вернусь, обязательно покажу. Если интересно будет, дам адрес, где можно купить. Можно даже через почту наложенным платежом выписать.
– Верю; если пообещал, значит, покажешь, – согласился Абумуслим Маналович.
– Ты тоже обещал мне кое-что, – напомнил я.
– Что?
– Если я сумею победить Пехлевана, ты обещал сказать, почему не желаешь разговаривать по-русски.
– Ты же вынудил меня разговаривать.
– Не я, а обстоятельства. Ты начал разговаривать по-русски, когда пришел с сообщением о приходе Нажмутдинова.
Старик вздохнул и собрался было с мыслями, чтобы что-то сказать, как у меня зазвонил телефон. Хорошо, что у Полтора Коляна вкус был не как у подполковника Лагуна и трубка не кукарекала. Иначе старик мог бы плохо обо мне подумать.
Я посмотрел на определитель номера. Звонил, как я и предполагал, подполковник Громадский. Наверное, тоже переживает, как завершилась моя схватка, хотя, скорее всего, он имел возможность отслеживать наши sim-карты и видел, что я после схватки вернулся в дом. Впрочем, я не знаю точно, как будет работать спутниковый контроль в такой густой снегопад и низкую тяжелую облачность, и не знаю, есть ли компьютер с программой у самого Громадского.
– Старший лейтенант Самоваров. Слушаю, товарищ подполковник.
– Судя по всему, Коля, на этом этапе ты жив и здоров. Как сам, не травмирован?
– Даже пальца не сломал, товарищ подполковник. Отделался легким испугом.
– Добро… Испугаю тебя еще раз, и сразу с двух направлений. Хотя второе – скорее, не опасность, а задача. А потом еще новости сообщу. Но начну все же с первого – и самого серьезного. Подполковник Лагун каким-то непонятным образом определил твое местонахождение, хотя тот номер, что ты назвал, мы заблокировали через спутник. Он просто не видит эту трубку, и все. Но тела своих погибших офицеров Лагун нашел. Не так давно, но нашел. А вот как он вычислил тебя, я не понимаю. Видимо, у него еще есть какие-то каналы. И сделал он это еще до того, как получил конкретную информацию от Пехлевана.
– Вторая трубка! – вдруг вспомнил я свое вопиющее упущение.
– Какая трубка?
– Я ликвидировал двух офицеров Лагуна и забрал трубки. Номер одной вы заблокировали, а про вторую я просто забыл. По тому номеру он и определил, где я нахожусь. Хотя, честно говоря, я думал, что определить можно только по звонку… Без звонка разве можно найти?
– Нельзя. Где сейчас трубка?
– В комнате.
– Проверь, были ли туда звонки, когда ты выходил на схватку. Не отключайся от разговора. Я отправил на твой счет некоторую сумму, чтобы не возникло непредвиденных ситуаций. На несколько дней тебе должно хватить. Проверь вторую трубку.
– Минутку…
Я убрал свою трубку от уха и кивнул Абумуслиму Маналовичу:
