– Лугано жив.
Болотин нахмурил лоб. Он точно слышал эту необычную фамилию, может быть, даже знал этого Лугано (кто он, канадец, итальянец?). И откуда такая уверенность Жученко в том, что бывший ГЛАВА МБВД вспомнит человека с такой фамилией?
Лугано жив – это серьезно. Это означало только одно: Лугано должен быть мертв. Кто он, из списка «НЛ», нежелательных лиц, которых всемогущий ГЛАВА силового министерства убирал со своего пути по личной инициативе, а когда и по приказу свыше? Странная, на первый взгляд, параллель: если Болотин получал приказ избавиться от «эн-эл» в качестве полунамека, то и сам придерживался этого курса: его подчиненные принимали к сведению его слабо выраженные указания, но полумерами, конечно, не ограничивались. Но если вдруг он слышал гневные слова о «конкретном подонке, место которому на кладбище», сам стучал кулаком по столу: «Пусть земля ему будет комом!»
Лугано жив – еще одна загадка, вторая сегодня; первая – это «жизненно важный» коробок со спичками.
Александр Игнатьевич снова вернулся к прямым и завуалированным директивам – ликвидировать, временно отказавшись от привычного метода не тянуть резину. Но он не хотел спасовать перед подчиненным, поскольку не мыслил себя с поднятыми руками: «Сдаюсь!» Он ни разу в жизни не произнес даже таких слов, как «я не в форме».
Да, завуалированных приказов было больше, что автоматически означало: его помощники схватывали все на лету. Они ни разу не ошиблись, точнее – ошиблись один раз, и то это было так давно, что можно было и сказать, что это неправда. Может быть, и с Лугано тоже промахнулись?
– Значит, Лугано жив?
– Да, шеф.
– Напомни мне его имя...
– Виктор.
«Да, здорово ты мне помог, сука!» – скупо улыбнулся Болотин. И продолжил размышления с места разъединения.
«Мрак и туман». Так назывался знаменитый приказ фельдмаршала Кейтеля от 7 декабря 1941 года («Nacht und Nebel»). Согласно этому приказу «лица, представляющие угрозу для безопасности рейха, должны бесследно исчезнуть во мраке и тумане». Вся ответственность за выполнение этого приказа была возложена на сотрудников военной контрразведки.
В фашистской Германии – «Мрак и туман», в Советском Союзе схожие приказы назывались по-другому, но смысл оставался неизменным: первое – бесследное исчезновение конкретного лица, второе – о его местонахождении и его судьбе не должно просачиваться никаких сведений.
Только однажды Болотин буквально процитировал фельдмаршала, и случилось это на рубеже 1991 и 1992 годов.
– Значит, Лугано жив. Как такое могло случиться?
Память к Болотину возвращалась так быстро, с такой частотой кадров, что он едва поспевал за этими отдельными фрагментами. Вот полковник Егоров уходит со списком агентов, вот он возвращается – и на календаре уже Судный день: 14 января, завтра похороны монстра, который так и не успел развернуться, – и все фамилии (их шесть) в этом списке зачеркнуты, все эти безусловные личности канули в вечность. Ему бы очень хотелось, чтобы причины смерти агентов «Востока» не были преданы огласке, равно как никто не узнал бы места их захоронений. В общем, так, чтобы все соответствовало духу и принципу акции «Мрак и туман». Но, как правильно заметил тот же полковник Егоров, времени было в обрез; он мысленно перекрестился, когда ему доложили о последнем положительном результате: Виктор Лугано погиб во время пожара в своем автомобиле...
– Вместо Лугано сгорел другой человек?
– Не животное – это точно.
Болотин проглотил топорную остроту Валерия Жученко. В свое время генерал отказался от госохраны: материальные средства, нажитые им в период развала одной страны и становления другой, плюс связи позволяли ему содержать частное охранное предприятие. У него и сейчас был солидный доход от доли в нефтяной компании.
– Лугано в России?
– По всей видимости, да. Хотя недавно побывал в Польше.
– Он богат? У него свой бизнес?
Эти слова прозвучали как издевка. Болотин пожалел о том, что не владеет искусством вуду. Иначе бы он воскресил из мертвых полковника Егорова... Тот погиб восемь лет назад в автомобильной катастрофе, накануне дня сталинской Конституции 1936 года.
– Это преждевременный вопрос, – запротестовал Жученко. – Мы решаем свалившуюся на нас проблему. С минуты на минуту я жду доклада от Бражникова и Прохоренко. Толковые парни...
– Правда? – иронично заметил Болотин. – Приходится надеяться, что они окажутся порасторопней и поумней Егорова.
Валерий Жученко реплику босса оставил без ответа. Но на схожий и более острый, болезненный вопрос ему ответить все же пришлось.
– Да, мне было поручено убрать Лугано. Но не только я – все мы тогда совершили ошибки. Нам отмеряли срок – от и до, – Жученко на поверхности стола показал короткий отрезок. – Если хотите, в обработку нам попала сырая заготовка, болванка. Я был уверен, что в своей машине сгорел заживо Лугано, и дальше получал тому доказательства. Он не появлялся в своей квартире, а та вскоре решением членов кооператива перешла в собственность другому человеку. Родственников у него не было. Как вы знаете, кандидатов в сотрудники таких подразделений, как «Восток», подбирали из числа сирот. Никаких посторонних связей, кроме одной-единственной: это агент и его начальник. Агентов обрабатывали особым составом, основная часть которого – преданность. Лугано сейчас около пятидесяти, но я уверен: лунными ночами он скулит в тоске по своему хозяину.
– Он был самым молодым в группе? Кофе будешь?
– Да. Я сварю сам, если вы не против.
– Отлично. Пойдем в столовую.
В столовой, где сочетались пол с шахматным рисунком, светло-коричневый потолок и салатного цвета мебель, Жученко продолжил:
– Вообще, у него было два хозяина. Под одним он проходил всего год, под другим – четыре.
– Так по кому из них он скулит по ночам? Первый был наголову сильнее второго, руководил разведупром более двадцати лет.
«Знал толк в силовой разведке, – уже мысленно продолжил Болотин. – В годы Великой Отечественной войны был сотрудником СМЕРША на шести фронтах, включая 3-й Украинский и Юго-Западный. Если брать в расчет польские корни начальника военной разведки, то Лугано, отвечающий за «польский сектор», был его любимчиком. Но недолго – всего год. Наверное, по нему и скулит по ночам».
– Расскажи, – попросил Болотин после непродолжительной паузы и принимая от подчиненного кофе, – как ты вышел на Лугано?
– Случайно. Как это нередко бывает в нашей профессии. Но, как сказал один философ, в мире нет ничего случайного, все закономерно. Если бы задержался у нового шефа профильного отдела всего на минуту или минутой раньше ушел... – Жученко развел руками и нечаянно плеснул кофе на пиджак.
Его рассказ занял не более двух минут.
– По пути к вам я проанализировал ситуацию и поставил себя на место Лугано. Я приболел – допустим, подвернул ногу и попросил товарища сесть за руль своего авто. Сотни причин, по которым я задержался дома, но так случилось.
