Габриэла не могла услышать шаги Вадима или его тяжелое, как у всякого тучного человека, дыхание. Он учуяла его. И, не оборачиваясь, сказала:
– Странная вещь...
– О чем ты говоришь? – спросил он, став чуть позади женщины.
– Получается, я не встречаюсь с теми людьми, у которых все в порядке. После первого задания я ждала Бартоша Вишневского каждый день. Убийство мною первого человека меня ни потрясло, ни вдохновило. Выбрала свободный ход спускового крючка – прелюдия к смерти, дожала – и вот она, главная часть. Для меня важнее всего было жить в предвкушении очередного задания. Порой я теряла терпение: ну когда же, наконец!.. Иногда теряла надежду: никогда. Но не переставала мысленно рисовать себе очередного Витольда Бура. У него охотничье ружье, это уравнивает наши шансы. Бах – и он валится на землю и уже не дышит. Я бросаю на его грудь пистолет, как визитную карточку, и в очередной раз прихожу к мнению: ради этого убийственного оргазма стоит потерпеть год или два. Кто не испытал этого на своей шкуре, меня не поймет. А ты испытывал хоть отдаленно похожее?
– Никогда, – покачал головой Вадим. Он был уверен: если Склодовская повернется к нему лицом, он увидит маниакальный блеск в ее глазах. А точнее, то, что осталось от него. Как поется в песне: «Пламя к утру станет золой». Но он здесь для того, чтобы снова разжечь его.
– Держи, Габи, – он рукояткой вперед протянул ей «Глок». – Сделай то, чего не смогли трое сильных мужчин.
– Я знала, что ты мне это предложишь. – Она взяла в руку пистолет и уверенно назвала его характеристики и достоинства: – «Глок-18», созданный на модели «17» по заказу австрийского антитеррористического подразделения «Кобра». Полностью автоматический, а не с отсечкой по три выстрела пистолет. Темп – одна тысяча двести выстрелов в минуту. Может снабжаться магазинами на тридцать один, девятнадцать и семнадцать патронов. В этом – десять. Достаточно легкий – в нем нет и семисот граммов. Хорошее оружие. Но мне больше по душе «комиссар Жордан». – Габриэла усмехнулась: бескомпромиссный, реальный, естественный.
– Ни разу не слышал о таком оружии.
– Французский «MR-73», – пояснила она. – Из такого револьвера я ухлопала Сибора Возняку. Его крутая тачка с тонированными стеклами простояла на парковке больше суток.
Звонок от Габриэлы прозвучал в семь часов вечера. Она сказала коротко: «Я уже в Тунисе». – «Где ты остановилась?» – «Отель «Мирамар». – «Встречаемся в холле отеля через час». – «Да, этого времени мне хватит, чтобы привести себя в порядок после перелета».
– Отлично выглядишь, – Лугано уподобился светскому льву, поцеловав даме руку.
– Ты тоже. – Габриэла была приятно удивлена обликом Виктора. В синем костюме-двойке, уместном для любого мероприятия, рубашке из двойного хлопка, с дорогими часами, он приобрел внешность человека, который играючи зарабатывал большие деньги и так же легко расставался с ними. Этакий баловень судьбы. Он не был похож на того человека, который 19 июня этого года напомнил ей старый пароль: сероватый, немного неуверенный в себе, как будто пережил накануне собственную неудачу. Одним словом, тогда он походил на трудягу, которому для успешной работы требуются рутинные условия. В замке Мальборк он предстал сторонником справедливости и во всей красе проявил свои бойцовские качества. И вот теперь он – совсем другой человек, похоже, лишенный зависти и прочих недостатков, напрямую увязанных с деньгами. Что называется, почувствуйте разницу.
– Ты тоже неплохо выглядишь, – повторила Габриэла. – Стиль «007»?
– Ты же знаешь, – отшутился Лугано. – Поужинаем вместе?
– Было бы кстати. Я чертовски голодна. Скажу тебе по секрету: не перевариваю «улетное меню», просто терпеть не могу еду на подносе. Когда стюардессы разносят пищу, самолет натурально превращается в летающую столовку.
Они оставили холл этого огромного английского отеля с его самым большим на Средиземноморье бассейном.
– Первый раз в Тунисе? – спросил Лугано.
– Нет, я была однажды здесь. Остановилась в какой-то вшивой гостинице. Что не испортило впечатления от этой древней страны. Карфаген! – Она произнесла название этого города исполненным благоговения полушепотом. – Я прохаживалась вдоль гаваней Карфагена, где ступал, наверное, сам Ганнибал. Мне невероятно жаль, что та беспощадная война закончилась поражением Карфагена...
Она вдруг остановилась.
– Кстати, зачем я тебе понадобилась здесь? Еще одна информационная угроза? Снова пытаешься решить ее с моей помощью?
– И да, и нет.
– Знаешь, а я не против помощи.
– Ты помнишь Мартьянова?
– Вадима? Ну конечно, помню.
– Он здесь. Обосновался здесь, – добавил Лугано, выбирая столик на свежем воздухе. – Здесь нам будет удобно. – Он определился с выбором и помог Габриэле занять место за столиком в тени и под зеленоватым тентом. – У Мартьянова здесь есть даже свой музей.
– Музей военной разведки?
Виктор усмехнулся. И продолжил, сделав заказ официанту на приличном, но без прононса французском:
– Завтра нам предстоит одно мероприятие. А сегодня я намерен сделать тебе подарок. Ты взяла с собой вечернее платье?
– Хочешь порвать его на мне?
– Может быть, позже.
– С таким взглядами, как у тебя, ты вообще можешь никуда не успеть.
Тело Габриэлы напряглось. Предыдущую ночь она провела с Мартьяновым, эту могла провести в постели с другим агентом, который отчего-то к красивой еще женщине дышал ровно. Он был надежен, как сейф, и безотказен, как машина.
– Ты должен мне кое-что. – Она придвинулась ближе и тронула его под столом ногой. – Ни много ни мало ты должен мне ночь.
Хороший тон – расплатиться за даму в ресторане. Лугано пошел еще дальше, поправив Габриэлу:
– Нет, это ты у меня в должниках.
– Чувствую себя медузой, – сказала Склодовская. – Прямо стекаю в туфли.
Мартьянов был консервативен в постели. Лугано оказался «умным»: все эрогенные зоны на теле Габриэлы он разузнал много лет назад, и с той поры их не прибавилось. Он не повторялся, а напоминал Габриэле об их бурном романе. Когда он уснул, она подумала о том, что ей непросто будет убить его.
Склодовская прихватила с собой кожаную сумочку и закрылась в ванной. Еще раз проверила оружие: выщелкнув из магазина все патроны и снова набив его, передернула затвор, загоняя патрон в патронник и прислушиваясь к работе механизма. И еще раз – когда освободила его от обоймы: пружинный выбрасыватель, расположенный в затворе, выбросил патрон через окно для выброса гильз. Она подняла его и положила в сумку. Флажковый переключатель перевела в верхнее положение, соответствующее одиночной стрельбе. Пистолет был полностью готов к работе.
Она вернулась в комнату и легла рядом с Лугано. Он спал на боку, и она прильнула к нему сзади. Успокоила его, как младенца, тихонько похлопав по плечу: «Чш-ш...»
