– Это он! – дважды выкрикнула Габриэла, обернувшись лицом к заднему стеклу. – Я узнаю его машину!
Лугано бросал взгляд то вправо – и он падал на дно каменистого оврага, то влево – на желтый песчаный гребень, то в зеркало заднего вида: там подрагивал в пылевом шлейфе таранного вида «Форд»; у него было значительное преимущество в скорости и весе.
– Держи руль!
Виктор, не отпуская педали газа, отдал управление Габриэле. Опустив переключатель режима огня в нижнее положение, он высунулся из окна и, прицелившись, нажал на спусковой крючок автоматического «Глока».
«Короткий» магазин опустел за несколько мгновений. Лугано не успел снять палец с крючка, а пистолет уже щелкнул затвором. Эта очередь была равноценна одному прицельному одиночному выстрелу, но Виктор стрелял фактически в пылевое облако.
Он сунул руку под сиденье и вооружился «береттой». Нервно бросил Габриэле:
– Держишь руль?
– Держу!
– Держи крепче! У него одна задача: столкнуть нас в овраг.
Да, но Вадиму для этого нужно было придвинуться к беглецу вплотную, бампер к бамперу, соорудить на этой узкой дороге сцепку и давить, управляя своей машиной, как толкачом.
Лугано освободил пистолет от глушителя – сейчас нужды в нем не было, и он только мешал. Снова высунулся в окно, чтобы сделать прицельный выстрел. Очереди – это не его стихия.
Мартьянов показал, как надо рулить правой, а стрелять с левой руки. Он придавил спуск, выбросив вооруженную руку в окно – ровно в тот момент, когда Лугано собрался сделать то же самое, но опоздал на секунду. Мартьянов отстрелял длинной очередью, почти опустошив магазин. Пули прошили левую часть впереди идущей машины – багажник и крышу. Он сменил магазин и подошел к беглецу вплотную. Предвидя выстрел через заднее стекло, в очередной раз опустошил половину обоймы, в этот раз стреляя форсированными очередями. «Спектр» отлично справлялся со своей работой: затвор, двигаясь взад-вперед, прогонял воздух через кожух ствола, охлаждая его, так что Мартьянов мог вести более интенсивный огонь.
Он снова отстрелял на опережение. И добился первого результата: машина завиляла на дороге, потеряв управление. «Кого я зацепил – Виктора, Габриэлу?»
Габриэлу. Пуля попала ей в верхнюю часть шеи, и она уронила голову на переднюю панель.
Лугано перехватил руль и выровнял машину. Но это было все, на что его хватило. Джип с Мартьяновым за рулем столкнул «Форд Фьюжн» в овраг. На скорости девяносто километров в час тот перевернулся несколько раз и остался на крыше на самом дне.
Мартьянов резко затормозил. Развернувшись в четыре приема на узкой дороге, вернулся назад. Потянулся было снова к пистолет-пулемету... и выбрал охотничий карабин.
До «Фьюжна», двигатель которого дымился и был готов вспыхнуть в любую секунду, было не более пятидесяти метров; глубина оврага с его податливым грунтом по крутому краю составляла пятнадцать. Мартьянов не рискнул спуститься вниз, он поступил проще: прицелившись, выстрелил в днище автомобиля, надеясь попасть в топливную магистраль. Однако загорелась она от непомерного давления в инжекторе. Глухой взрыв, и вишневый «Форд» загорелся.
Лугано еле протиснулся между смятой крышей, ставшей полом, и Габриэлой, истекающей кровью. Выбравшись через разбитое окно, он потянул из машина женщину.
– Ну давай же, давай!
Огонь, охвативший машину, подбирался к Лугано, хозяйничал в салоне, из которого повалил черный дым.
– Давай, Габи!
Она подняла на него глаза и выдохнула последние в своей жизни слова:
– Ноги. Зажало.
Все. Это был конец.
Виктор отступал от огня, жар которого не смог бы выдержать даже житель ада. Он ничем не мог помочь горящей заживо женщине. Она кричала так сильно и страшно, что он зажал уши руками.
– Нет, – бросал он слова, – только не так. Только не так...
Что бы Габи ни сделала в своей жизни, она не заслуживала такой страшной смерти.
Виктор отступил от машины, маскируясь огнем, ровно настолько, чтобы только терпеть. Однако раскаленный воздух отгонял его все дальше. Лугано отчетливо понимал: как только он окажется в зоне видимости стрелка, тот снова откроет прицельный огонь из карабина или автомата.
И этот момент настал. Подняв глаза, Лугано увидел Вадима Мартьянова. И заслонился рукой – то ли от яркого свечения на фоне заходящего солнца, то ли спасая лицо от огня. Вадим вскинул карабин и, прицелившись, выстрелил. У него было отличное зрение, и он увидел результат попадания пули: серовато-красное облачко с левой стороны груди жертвы. Лугано упал сначала на колени, потом ткнулся лицом в горячий песок. Вадим опустил карабин. Ему были видны только ноги Виктора, а верхнюю часть тела уже лизали языки пламени.
Когда он садился в машину, Вадим проклял Габриэлу (он так рассчитывал на нее в запланированной зарубежной поездке):
– Чтобы и в аду ты так же горела! Я столько денег в тебя вбухал ...
Виктор едва дождался долгожданного звука мотора. Перевернувшись на спину, он сбил пламя с пиджака. Сбивая в кровь руки, отполз от горящей машины. И только проводив «Форд» Мартьянова взглядом, закричал от боли: левое предплечье было прострелено.
Он сделал жгут из брючного ремня и, перетянув рану, с трудом выбрался из оврага.
Ему не пришлось голосовать: красный «Фиат-127» остановился в нескольких метрах. Вместо того чтобы спросить, что случилось, не нужна ли его помощь, водитель – араб лет двадцати – начал снимать на камеру мобильного телефона горящую машину.
– Эй! – окликнул его Виктор.
Араб, отсняв полуминутный ролик, наконец-то подошел к раненому. Осмотрев его руку, покачал головой и полез в машину за аптечкой. Кое-как наложив повязку, улыбнулся:
– Порядок, да?
– Да, если не считать, что я чуть не сгорел заживо. Неисправности в топливной системе. При ударе какая-то железка проткнула мне руку. Ты едешь на материк?
– Да. Но поеду через дамбу. На пароме сейчас какие-то проблемы. Доедем до Жорфа, а там немножко сменим курс.
– Ты моряк?
– Да, немножко. – Этот парень плохо говорил по-французски.
– Я заплачу тебе тысячу евро, если ты довезешь меня до Туниса.
Араб расплылся в довольной улыбке.
Мартьянов вернулся к гостям, освежившись дезодорантом и одеколоном. И первым делом направился к племяннице президента. Та сразу попеняла ему:
– Где вы пропадали? Я всюду вас ищу.
– Я обдумывал ваше предложение.
– Какое?
– Я затеваю экспресс-турне по европейским странам и, как всегда, боюсь проволочек. Таможню хлебом не корми, только дай сунуть палки в колеса. Они с трудом отличают копию от оригинала, руководствуясь каталогами и описаниями. – И он впервые перешел с Марам, что означало стремление, на «ты»: – У тебя есть влияние на таможню?
