«Надя?»
Она округлила глаза. В последний раз он называл ее так, когда она впервые примерила пионерский галстук, после стала Надеждой. Какой прок от «просто Нади»?
– Что с тобой? Я пропустила что-то важное? Это произошло вчера, когда меня не было, или сегодня утром?
– Мы едем в Польшу.
– И конечно, инкогнито? Именно в твой паспорт поставят штамп «пустить, но не выпускать». По ту сторону границы знают, на ком можно отыграться...
– Оставь шутки, мне не до смеха.
– Хорошо. Я спрошу серьезно: что ты забыл в Польше?
– Там лежит ответ на один твой вопрос.
– Я согласна: едем в Польшу.
– Да, да. Мне нужно только решить организационные проблемы.
– Какие именно?
Болотин на минуту задумался.
– Знаешь, что такое дипломатическая почта?
– Если ты говоришь о статусе диппочты, то она абсолютна неприкосновенна.
«Верно», – мысленно заметил Болотин, не потерявший надежды на благоразумие Мартьянова. И продолжил вслух:
– Спустя двадцать лет у меня появилась возможность вернуть то, что я считал своим. Мне бы археологом родиться...
Болотин снова вернулся к теме диппочты. Именно этим видом связи он собирался в 1992 году прикрыть настоящую контрабанду – коллекцию ценностей. Как и любая другая почта, она должна иметь адрес, соответствующий адресу в курьерском листе, а также условное обозначение «Expedition Officiеlle». Диппочта не подлежит вскрытию ни при каких обстоятельствах и через границу пропускается без досмотра. На практике, как правило, сопровождается дипломатическим курьером.
У Болотина был выход на Чрезвычайного и Полномочного посла Российской Федерации в Тунисе, пусть даже окольными путями. Он так или иначе вывезет ценности из этой республики: Тунис, где Мартьянов хранит сокровища, далеко не Штаты или Великобритания. В ближайшее время нужно решить самый острый, хотя и несложный вопрос: забрать коллекцию.
ГЛАВА 20
Месть
Мальборк, Польша, 21 августа, суббота
В Мальборке одинаково тепло приветствовали большие и небольшие группы туристов, организованные и нет. Неорганизованные получили название «дикари».
Небольшая группа «дикарей», состоящая из четырех человек, подъехала на микроавтобусе с логотипом нефтяной компании «РусБалт» к замку в три часа ровно. Минута в минуту, удивился пунктуальности водителя Александр Болотин. Хотя за время довольно продолжительного пути у него не сложилось представление о том, водитель подгоняет время к пути или наоборот.
Болотин вошел на территорию комплекса под руку со своей дочерью. Жученко и Бражников, следовавшие позади, отдаленно напоминали телохранителей, на лицах которых написано: «Нам больше делать нечего». И одеты они были с иголочки.
Виктор Лугано дожидался их с самого открытия выставки, пришедшегося на половину второго. Однако по разным причинам посетителей на экспозицию не пускали еще сорок минут. Из грима на Лугано только очки в роговой оправе. Одет он был в светлый пиджак и темные брюки, в левой руке полиэтиленовый пакет с сувенирами, приобретенными возле замка. Правой рукой он поддерживал за талию Николь Лаббе, прилетевшую в Польшу из Туниса вчера вечером.
Он перешагивал порог хозяйственной залы, отданной под экспозицию, в третий раз. И как раз сегодня она преобразилась. Здесь было столько света, как будто снесло ее вековую крышу, а любопытное солнце заглянуло внутрь. Интересно, подумал Виктор, Мартьянов-Жобер видел когда-нибудь такое количество народа на своей выставке? Или ему все равно? Сегодня он снова на вершине, он наслаждается последней гастролью, недаром она – единственная. Именно так можно было расшифровать его намерения.
Лугано был готов ему простить даже предательство, пусть даже за давностью преступления. Не мог простить одного...
«Ты действительно был уверен в том, что Директор застрелится?»
«Нет».
Вокруг Мартьянова-Жобера собралась сплошь элита. Чуть поодаль стояла четверка самых, пожалуй, заинтересованных лиц во главе с Болотиным. Мартьянов не видит генерала или не узнает, а вот сам Болотин сверлит его глазами.
Уйма народа. Частокол. Не протолкнуться.
«С4», этот предшественник «Грозы» с инициалами «ВМ» на обратной стороне рычага заряжания, привычно вписался в ладонь.
Сбалансирован ли стреляющий портсигар? Один патрон, но он – цена задания или цена жизни. В этом пистолете целых два патрона.
Лугано прижал руку к бедру, чтобы никто, даже случайно, не смог выбить его. Он не мог промахнуться с пяти метров, найдя брешь в людском частоколе.
Вадим Мартьянов, отвечая на чей-то вопрос, неожиданно нахмурился. Повел головой в одну сторону, в другую. Он увидел и узнал генерала Болотина... но словно отмахнулся от него. Им завладело тягостное чувство другого чужого взгляда. И снова он отмахнулся, в этот раз в ответ на чей-то вопрос: «С вами все в порядке?» Да. Не считая того, что кто-то сверлил его взглядом. Вот глаза этого... даже не человека, а дежавю, которое Вадим пережил по меньшей мере два раза. И во взгляде его не растерянность, как при их первой встрече, а уверенность. Все это время он стремился к истине, и наконец познал ее. Вместе с Николь Лаббе. Почему она здесь, зачем? И Вадим понял все. Он потерпел поражение сразу на всех фронтах...
Виктор Лугано стрелял наверняка. Первый выстрел – в правое подреберье, второй – в левое. Пули поразили печень и селезенку. Два мощных фонтана крови забили внутри тела Мартьянова, и он, рухнув на колени, потерял сознание.
Лугано не слышал, как кто-то громко сказал: «Он умер»; другой женский голос выкрикнул: «Моему отцу плохо! Вызовите «Скорую!» Он шел к выходу, увлекая за собой Николь.
Николь Лаббе была сильной женщиной. Однажды она видела смерть сразу трех человек, а смерть одного не произвела на нее особого впечатления. Это с прикидкой на то, что она желала смерти Жобера.
Они вышли из замка до того, как полиция перекрыла выход.
– Ну вот, теперь у тебя развязаны руки.
– Да, – подтвердила Николь. – Сегодня же займусь оформлением для вывоза коллекции в Тунис. Знаешь, меня не покидает чувство, что это уникальное собрание ценных предметов было частью моего музея, и вот они возвращаются.
«Что верно, то верно, – мысленно ответил ей Лугано. – Но теперь место им не в темном хранилище, а в светлом зале».
– Кстати, ты так и не выдвинул свои требования.
– Ну, требования – это сильно сказано. Если ты не против, я заберу себе копии, перечисленные в таможенной декларации. Уверен, Жобер так и не распаковал их.
– Копии? – Удивлению Николь не было предела. – Кому нужны копии! Ты мог бы потребовать и оригиналы... Но я ловлю тебя на слове.
