Первое, что он сделал, оказавшись в квартале от дома, – это набрал номер «экстренной связи» из телефона-автомата. Серия длинных гудков, и Лугано, не дождавшись ответа, положил трубку. Он не рискнул позвонить Вадиму Мартьянову, номеру первому в группе. Лугано не подчинялся ему, лишь получал от него необходимую помощь. Так было в Польше, когда 22-летний Виктор ликвидировал лидера польского общенационального движения «Единство»...
Третий по счету звонок он сделал в первые минуты старого Нового года. И снова не дождался ответа.
Апрелевка, Нарофоминский район,
Московская область
Директор вернулся в свою загородную резиденцию, как всегда, затемно. У него было какое-то время (два дня или две недели, неважно), чтобы собрать вещи и освободить дачу.
Он уединился в своем кабинете, попросив офицера охраны (сегодня дежурным был капитан Линьков) принести чаю. И добавил: «С лимоном». Хотя не был уверен, что в доме есть лимон. Кажется, с новогодних праздников в холодильнике остались мандарины, апельсины. И даже если лимона там нет, нужно послать за ним Линькова. Директор поймал себя на мысли, что начинает зацикливаться на пустячной вещи, но в деталях он был упрям. Особенно сегодня. И нашел аргумент в свою пользу: сегодняшняя ночь – она особая, праздничная, сегодня канун старого Нового года.
Он придвинул к себе часы с витыми наугольниками в нижней части, достал из ящика стола ключик и, вставив его в отверстие в циферблате и провернув вал ходовой пружины, завел их. Поставил на них точное время – по своим наручным часам: четверть двенадцатого. До праздника и призрачного салюта осталось сорок пять минут.
Тот, кого зачастую звали Директором, слушал ход старинных часов, которые он очень любил. Оттого и заводил их редко, чтобы сберечь механизм. А вид последнего был роскошен. Стоило только открыть гравированную заднюю стенку, и тогда взору открывался короткий золоченый маятник в сочетании со шпиндельным спуском, а также точная дата изготовления часов, имя мастера: май 1690 года, Томас Томпион. Эти часы были частью коллекции «Восточный фонд», местонахождение которого знали только несколько человек, хранителей.
Капитан Линьков принес чай с лимоном и вышел, плотно притворив за собой дверь. Чай был горячий, и Директор дал ему время остыть. Время. Сейчас для него оно было дорого, как никогда. Он взял чистый лист бумаги и набросал пару слов, внизу поставил дату и свою подпись. Воспользовавшись секретной линией связи, сделал несколько звонков и отдал распоряжения. Шестеро его личных агентов были мертвы.... И эта личная, по сути, катастрофа подкосила Директора и указала на единственную причину, по которой он оказался в опале. «Восточный фонд». И в этом деле не обошлось без предательства. Предатель мог заинтересовать некую организацию и дать на товарищей исчерпывающую информацию личного и служебного характера, которая и позволила устранить агентов разом, в одно время. Хотя они и находились в разных местах страны, а двое за рубежом, но погибли так, как будто стояли, связанные по рукам и ногам, перед заряженной картечью пушкой. Выстрел – и...
«Мартьянов! Вадим, сукин ты сын!»
Слабо верилось в то, что Мартьянова раскололи, узнав о фонде, к примеру, от тунисского агента. Нет, инициатива пошла от него.
Директор встал. Повесив китель на спинку кресла, прошелся, часто бросая на него взгляд. Ему показалось: форменная куртка сплошь покрыта грязными пятнами, обшлага и лацканы лоснятся.
Его тоже убрали, как и его личных агентов, но к нему применили изощренный метод, фактически растоптав его. Как офицер он не мог вынести такого позора...
Он остановился, снова занял место за столом. Подумал о том, что чем ближе срок, тем сильнее на него будут давить сомнения. Он сделал несколько глотков остывшего уже чая, отставил стакан в сторону и вынул из нижнего ящика стола наградной пистолет...
...Капитан Линьков находился в соседней комнате. Для него этот выстрел не стал неожиданностью. Начальник военной разведки личным указом Президента Российской Федерации был уволен с позорной формулировкой: в связи с несоответствием служебному положению. К министру обороны ГЛАВА государства обратился с предложением лишить генерала армии наград Советского правительства.
Москва – Апрелевка
– Товарищ министр!
– Да? – Болотин посмотрел на вошедшего поверх очков. Насколько он помнил, его на этом посту так официально не называли.
– Разрешите доложить?
– Ну давай же! Или ты ждешь, когда я запрыгаю от нетерпения?
– Случилось ЧП на даче начальника ГРУ, – начал полковник Егоров. – Директор покончил жизнь самоубийством.
Это было вполне ожидаемое событие. Тем не менее Болотин почувствовал тошноту и металлический привкус во рту, как будто ствол пистолета коснулся его неба. Он снял очки, сложил дужки и положил их на середину стола. Налил воды из графина, выпил в два приема. Неприятный привкус остался. Он выключил и включил лампу с зеленым плафоном, снова выключил и включил...
– Кто доложил о ЧП?
– В вашу приемную поступил звонок от министра обороны...
Болотин поморщился: в этот поздний час он запретил адъютанту беспокоить его, что бы ни случилось. Но вот вопрос: почему ГЛАВА военного ведомства не снял трубку правительственной «вертушки»?.. Александр Игнатьевич частенько оставался на ночь в министерстве. С задней комнатой в его кабинете не мог соперничать ни один кабинет в этом огромном здании.
– Министру обороны, по-видимому, доложил начальник охраны Директора.
– Неважно. Оперативная группа еще не создана?
– Никак нет.
– Передай генералу Щеглову, чтобы занялся этим вопросом. Вызывай Мартьянова и держи его поблизости. Он может понадобиться в любой момент.
Болотин отпустил Егорова и по селектору связался с приемной:
– Мою машину к подъезду.
Хотя расстояние от центра Москвы до Апрелевки составляло всего сорок семь километров, на место происшествия Болотин прибыл только через час с четвертью. Там, к его неудовольствию, уже находились начальник Генштаба и главный военный прокурор. Они обменялись рукопожатиями. И Болотин безапелляционно заявил:
– Прошу покинуть место происшествия.
– Но... – запротестовал было прокурор.
– Никаких «но», – поставил его на место министр. – О ходе следствия я буду информировать вас лично.
Он прошел в помещение, махнув рукой на продолжающиеся протесты прокурора. Включать или не включать в состав следственной группы военных прокуроров – зависело только от министра безопасности и внутренних дел.
Болотин обошел рабочий стол Директора, мельком глянув на офицера охраны.
– Вы обнаружили труп? Представьтесь сначала.
– Капитан Линьков.
