— Полякову.
— Полякову сейчас нужен только один человек — прозектор.
— Да, старик сдержал слово.
— Ты о чем?
— О том, что Василий Ефимович знал о близкой кончине Вадима. Так и сказал мне: не беспокойся, мол, Олежек, Поляков свое отходил. Даже алиби мне сотворил на вчерашнее утро.
— А ну-ка, давай все в деталях, — потребовал Радзянский, запутываясь все больше.
— Не знаю, с чего начать... В общем, Поляков... он изнасиловал твою дочь. Я высказал ему все, что думаю по этому поводу. Обычно Вадим таких вещей не прощает, но выручил старикан. Помнишь, я говорил, что мы встречались в отеле? Так вот, оказывается, Шерстнев не знал о наезде на тебя Поляковым. Вообще запретил Вадиму контактировать с тобой. По мнению деда, причин, чтобы держать тебя в узде, было достаточно.
— И ты все рассказал Шерстневу. Зачем?
— Ха!
— Ладно, не отвечай, и так все ясно: за откровенность он пообещал тебе протекцию. Этого же ты добиваешься от меня, так?
— Или почти так. Мне неуютно от того, что меня «кроет» крутой старикан. Помолчал, пожевал губами — и нет Полякова. Сморкнет в сторону — и меня не будет.
— А меня ты не боишься?
— Хочешь, скажу откровенно?.. Я думаю, и ты долго не протянешь. Ты ходишь по краю и делаешь все, чтобы не сегодня-завтра о тебе заговорили в прошедшем времени.
— Продолжай, — усмехнулся Лев, — я слушаю.
— Допустим, ты вытащишь девчонку, грохнешь Руслана, но тебя в покое не оставят. Я знаю о тебе достаточно, но есть люди, которые знают о тебе гораздо больше. У тебя времени не хватит, чтобы поговорить с каждым. И ты сам разве не думал о том, что практически обречен? Тебя хватит только на то, чтобы доставить Лену домой. Потом тебя успокоят — навсегда.
Лев выслушал собеседника спокойно, хотя, по идее, должен бы взорваться на этого сопляка, который, надо отдать ему должное, рассуждал довольно складно.
И Олег порадовался за себя, даже не ожидал, что в ход можно пустить такие весомые, кажущиеся опасными в разговоре с Арабом, аргументы. Сколь долго ни готовился Олег к разговору с Арабом, мысли крутились только вокруг собственной безопасности, а позже, уже во время беседы, пришли другие, о помощи, которую он может оказать. «Рука дружбы» — это получше «руки Москвы».
Откровения Скачкова вынудили Радзянского задать один из главных вопросов:
— Что Лена знает обо мне?
Теперь не было смысла скрывать что-то, тем более после жестких слов, смело высказанных Радзянскому, — жалеть его.
— Все, — коротко, но емко ответил Олег.
— Поляков? — спросил Лев, дословно припоминая короткий разговор с дочерью и приходя к выводу, что Лена не поверила им. Нет, не поверила, он бы почувствовал это.
— Да, Поляков, — кивнул Скачков и продолжил, напрашиваясь на искренность Араба: — Жаль, что ты не успел поквитаться с ним.
— Не ищи справедливости, тем более для меня, ее не существует. Лучше расскажи, где держат Лену и как охраняют. Потом я спрошу у тебя, где можно наедине поговорить с Русланом. А насчет денег... Возможно, ты прав и не успеешь получить их.
— Не все так плохо, Лев, кое-что можно поправить. — Скачков все же сделал попытку и в такой вот форме пожалел Радзянского, впервые называя его по имени. Запоздало протянул руку, представляясь: — Меня зовут Олегом.
Лев ответил на неуместное в данном случае рукопожатие и надолго задумался, вернувшись к откровениям Скачкова и собственным словам о том, что, возможно, его неожиданный помощник так и не успеет получить деньги. Араба не зря называли редчайшим планировщиком, в отличие от Олега он достаточно четко представлял, как обезопасить себя после того, как он поквитается с Русланом. Вместо шекелей оставшаяся свора банкиров получит острые шпоры.
Потом снова переключился на Шерстнева, причем высказал свои мысли вслух:
— Ах, Василий Ефимович, гениальный вы мой учитель...
Он произнес их тихо, почти шепотом.
— Что? — Олегу показалось, что Радзянский обратился к нему с каким-то вопросом.
— Я говорю, — Лев чуть повысил голос, — времена меняются, и мы меняемся вместе с ними... Совсем недавно я с нетерпением думал о том, когда же выйдет вторая книга воспоминаний одного моего старого знакомого. Он мог бы назвать ее «Вся правда о разведчиках». Это гениальный человек, в свое время он разрабатывал такие операции...
— Кстати, если ты говоришь о Василии Ефимовиче, знаешь, как он назвал эту операцию?
— Ну?
— "Смертельный грех".
— Отдает помпезностью, — равнодушно отозвался Лев, словно эта тема его не касалась. — Если бы старик не взялся за перо, выбрал бы что-нибудь попроще.
— Что ты решил? — спросил Скачков, наполняя стакан Радзянского.
— Есть одна неплохая идея, — отказываясь от выпивки, сказал Араб. — Если согласишься помочь, много от тебя не потребую. Кстати, где моя машина?
— Точно не могу сказать. Наверное, у Руслана во дворе. — Решившись, Олег хлопнул себя по колену. — Оставайся ночевать здесь, тебе ведь все равно негде остановиться. А я заберу Людмилу к себе. Не бойся, я найду что сказать.
Араб не спросил, а Олегу не улыбалось признаваться, что в это дело посвящена его жена. «Ладно, будет день, будет и пища», — рассудил он, пуская события на самотек. К тому же есть еще время, чтобы поговорить с Людмилой. С ненормальной Людмилой, готовой на встречу с Арабом. «Что ж, — подумал Олег, — в чем-то она права — смотрит со стороны, видит вещи в ином, нежели Араб, свете и не думает вставать на его место. И правильно делает».
— Ты думаешь, я соглашусь остаться в этой квартире? — спросил Лев.
Олег пожал плечами: «Мне все равно, поступай как знаешь».
* * *
Эти трое — с военной выправкой, невозмутимыми лицами, одетые в черные костюмы и солнцезащитные очки — словно сошли с экрана. «Люди в черном», — довольно точно определил Пугало. — Или эти, как их... агенты из «Матрицы». Только какого хрена они делают с моей машиной?"
— Э, э! — Николай поспешно шагнул к своим «Жигулям». Он напрягся, когда троица остановилась около машины, а когда один взялся за ручку двери...
Конечно, выказывать себя героем-одиночкой глупо, но дело касается собственности. К тому же на стоянке невпроворот машин, полно народу, около выхода из багажного отделения стоит наряд милиции.
— Мужики! — довольно громко, привлекая внимание водителей такси, выкрикнул Пугало. — Помощь не нужна? — Он демонстративно позвенел связкой ключей. Однако близко не подошел, остановившись в пяти метрах от машины.
— Сочинский борт встречаешь? — спросил один.
— Да, а что? — Успокаиваясь, Пугало сделал еще шаг.
— Ничего, будем встречать вместе. Мы от Руслана. Ведь ты один?
