– Доброе утро, Андрей Юрьевич, – вполголоса сказал Стрельников. – Не спится? О, – воскликнул он, избавив Андрея от необходимости отвечать на риторический вопрос, – а вот и наш юный друг!
Зевая и почесываясь, Женька Соколкин выбрался из траншеи и встал рядом с ними.
– Все правильно, – продолжал Стрельников, – спать в такое утро просто-напросто грешно. Грядут великие события, благородный дух приключений и наживы будоражит кровь – какой тут может быть сон!
– Конечно, – присев на одно колено, чтобы завязать шнурки на кроссовках, проворчал Женька, – какой может быть сон, когда прямо над ухом кто-то храпит, как бульдозер!
– Благородный дух наживы – это звучит, – иронически заметил Андрей.
– А вы не согласны? – повернувшись к нему всем телом, живо спросил Стрельников. – Ну и напрасно! Я от своих слов не отказываюсь и готов повторить: да, благородный. Потому что под влиянием именно этого духа люди пересекали океаны и пустыни, совершая великие географические открытия. Афанасий Никитин, Джеймс Кук, Христофор Колумб – все это были в первую очередь коммерсанты, искавшие наживы. Их гнала вперед жажда золота – та же, которая в данный момент не дает нам с вами нежиться в спальных мешках. Этого не надо стесняться. Золото – металл не простой. Его власть над людьми гораздо глубже и тоньше, чем обыкновенная алчность. На этот счет существует множество теорий. Возьмите хотя бы древние цивилизации. Люди ходили, извините, без штанов и пользовались каменными орудиями труда, зато золото добывали тоннами и достигли в искусстве его обработки высот, которые до сих пор поражают воображение. Спрашивается: зачем? Зачем дикарям, не представляющим, что такое деньги, столько золота? Почему оно служило объектом поклонения по всему земному шару еще в те времена, когда между разными континентами не существовало никакой связи? Именно оно, а не свинец, ртуть или, скажем, гранит… Некоторые ученые всерьез утверждают, что древние египтяне, например, умели изготавливать золото. Не обрабатывать, а именно изготавливать – то есть владели секретом философского камня.
– Если они действительно утверждают это всерьез, значит, сами не особенно серьезные люди, – сказал Андрей. – Помните католического священника из «Берегись автомобиля»? Ну, который краденую «Волгу» на пляже покупал. Все верят, сказал он. Одни верят, что Бог есть, другие – что его нет. То и другое недоказуемо, как и существование лаборатории по превращению кварцевого песка в золотой, спрятанной в загадочных подземельях под Сфинксом.
– А скоро этого вашего золота у всех будет навалом, – неожиданно встрял Женька, – и никому, кроме приборостроителей, оно не будет нужно.
– Вот как? – с вежливым сомнением заломил правую бровь Виктор Павлович.
– Американцы уже сегодня умеют превращать ртуть в золото, – объявил Соколкин. – Я в Интернете читал.
– Ах, в Интернете!
– Представьте себе. Лаборатория, по-моему, в Лос-Анджелесе. Они там что-то делают на ядерном реакторе – добавляют к атому еще один изотоп, что ли, – и получается чистое золото.
– Да, – поддержал Женьку Андрей, – я тоже об этом слышал. Правда, купаться в золоте мы начнем еще не скоро. Пока что за сутки они производят этого своего золота на три цента, а час работы реактора обходится в двести долларов.
– Благодарю, Андрей Юрьевич, – серьезно сказал Стрельников, – вы меня успокоили. Значит, воспользоваться плодами наших трудов мы все-таки успеем. Согласитесь, было бы обидно после всех усилий и риска оказаться владельцами груды металла, стоимость которого не превышает стоимости такого же количества алюминиевого лома.
– Ну, вагон алюминия – это тоже деньги, – заметил Липский.
– Не те, ради которых стоило бы городить этот огород, – возразил Виктор Павлович. – К счастью, изобретение этих интеллектуальных хулиганов из Соединенных Штатов еще далеко от совершенства, так что нам такая ситуация пока не грозит. Вообще, если хотите знать мое мнение, за такие изобретения надо к стенке ставить. Нельзя покушаться на основы, нельзя расшатывать устои общества. Эти ваши изобретатели на самом деле изобретают способ прикончить мировую финансовую систему, отменив золотой эквивалент. Посмотрите, что творят с мировой экономикой обыкновенные колебания валютного курса. А если золото обесценится, во что превратятся деньги? Хаос, который тогда начнется, страшно даже представить.
Повернувшись к Женьке, Андрей сделал большие глаза и скроил зверскую физиономию: доволен? Кто тебя за язык тянул? Слушай теперь лекцию по мировой экономике!
– А денек обещает быть не только великим, но и весьма приятным, – светским тоном сообщил Стрельников, поглядывая на небо. С едва заметной улыбкой, намекавшей на то, что мысли компаньонов, как обычно, для него не секрет, он вынул из кармана портсигар и неторопливо приступил к священному ритуалу раскуривания сигары. – В небе ни облачка, на море штиль… Красота!
С этим было трудно не согласиться. Над восточным горизонтом из тумана уже показался малиновый краешек солнечного диска. Туман слегка шевелился, тая и оседая буквально на глазах. Из него уже проступили верхушки береговых утесов. Различные по форме и размеру черные остроконечные глыбы торчали из клубящегося серого облака; они были расположены по почти правильной окружности, напоминая какое-то языческое капище, построенное вымершей расой великанов. Если внимательно присмотреться, можно было заметить, как они растут, выступая из тумана, словно снизу их что-то выталкивало на поверхность. Между ними, связывая их между собой, проступали, как изображение на опущенной в кювету с проявителем фотобумаге, клочки и перешейки суши, и вскоре каменное кольцо сделалось сплошным, превратившись в наполненную туманом чашу с неровными, обгрызенными временем краями. Внизу уже были видны одинаково склоненные темные верхушки деревьев рощи. Ветра не было, и Рыбьи Кости стояли неподвижно, словно это были не живые деревья, а декорация, нарисованная на театральном заднике.
Туман продолжал редеть, в нем появлялись разрывы и проталины, сквозь которые поблескивала темная, как сырая нефть, вода. Буквально за несколько минут море очистилось, от тумана осталась лишь легкая, стелящаяся над самой поверхностью воды дымка, из-за которой море немного напоминало гигантскую кружку с горячим кофе. Андрей подумал, что кружка кофе ему бы сейчас не помешала, а затем, поймав себя на странном ощущении какой-то неправильности, еще раз, уже намного внимательнее, огляделся по сторонам.
Все было в порядке. Океан лежал внизу, как гигантский сапфир, черные скалы стояли на том самом месте, где простояли миллионы лет до этой минуты. Издалека негромко, но явственно доносились пушечные удары волн, мощными толчками выбивающих из затопленного приливом Канонирского грота воздух. На черном галечном пляже ниже береговой батареи двумя рисовыми зернышками белели вытащенные на берег шлюпки. Бункер на верхушке Меча Самурая мрачно дремал под низко надвинутой дерновой бескозыркой, его узкие амбразуры грозно щурились на все четыре стороны света. Над скалами, едва различимые на таком расстоянии, кружили чайки. Все было спокойно, все было на месте, но чего-то явно не хватало.
