— Видишь, сами без работы сидим.
— Что так? — удивился Евгений. — Или начальник плохой?
— Начальник наш — Трахтенберг, — назидательно подняв
указательный палец, сообщил Резо и спросил:
— Можешь представить, как нам живется?
— Нет, не могу, — потряс головой Евгений.
Машенька рассмеялась:
— Он не знает, что «берг» по-немецки «гора»!
— Да, я английский учил. Правда, и английского я не знаю.
Только русский немного.
— Вот-вот, — вздохнул Виктор, — можешь представить, как нас
имел человек, поимевший целую гору?
— Гору народу, — добавил Резо. — Трахал нас всех Трахтенберг
и в гриву, и в хвост!
— Почему трахал? — удивился Евгений. — Ему что, надоело?
Пресытился?
— Как же, ему надоест! — взвыли все хором.
— Что же тогда, импотенция с ним приключилась?
— Хуже! — взвыл Виктор. — Дырка во лбу у него приключилась,
у гада!
— О покойных плохо не говорят, — напомнила Машенька.
— Выходит, ваш начальник покойник? — поразился Евгений. — И
что теперь с вашей фирмой?
Резо трагически сообщил:
— Сливаемся. С другой фирмой. Маша, скажи?
— Я и сама забыла. Сейчас в бумагах у себя посмотрю,
кажется, холдинг какой-то.
Девушка вышла из-за стола и проследовала в другую комнату.
Резо, имитируя грудь, растопырил скрещенные руки и, подмигнув, спросил у
Евгения:
— Понравилась?
Тот, тараща глаза, кивнул:
— Еще бы!
Виктор тоже грудь похвалил:
— Членоподъемник у Машки отпадный, но подкатывать к нему
бесполезно.
— И все-таки, если не возражаете, я подкачусь, — вежливо
сообщил Евгений.
— Вах, молодец! — восхитился Резо. — Настоящий мужчина!
Знаешь, почему морда мой плоский?
— Почему?
— Я с Машей в машине нечаянно ехал. Очень трудно мужчине
сидеть за рулем, когда рядом маячит такой грудь! В общем, не усидел и тут же
въехал мордой в приборный доска. Доска смялась, а морда разгладилась и стала
плоской.
Евгений с Виктором рассмеялись, а Резо закручинился:
— Как мамаше теперь покажусь? Что отцу родному скажу? От
узбека родился? А бюст, сами видите, каким был, таким и остался. Ему хоть бы
что.
С бумагами в руках стремительно вошла Маша и сердито
спросила:
— Какая зараза молоко пролила на мои документы?
Виктор «ушел в отказ»:
— Я молоко не пью.
— А я вообще грузин, — сообщил Резо. — Грузины с груди
матери пьют вино. Кстати, мы тут как раз о груди говорили.
— Идите вы к черту, похабники! — фыркнула Маша. — Испортили
мне документы! Я их еще не смотрела, а они уже молоком все залили. Теперь
название холдинга разобрать не могу.
Виктор ее успокоил:
— Не переживай. Холдинг сам нам представится, когда
сливаться начнем.
Девушка отмахнулась, с интересом читая бумаги. Резо с
шутливым недовольством спросил:
— Слушай, красавица, зачем работой себя надрываешь, когда
шеф в гробу прохлаждается?
— Да погоди ты, — рассердилась Маша. — Вы хоть знаете, что
мы не одни сливаемся?
— А кто еще? — оживился Виктор.
— Какой-то «Феникс» к холдингу присоединяется. Там вроде
тоже босс умер. Ну и дела! — подивилась она.
— «Феникс»? — воскликнул Евгений и, поразившись, подумал:
«Точно, дела еще те. Шеф „Феникса“ господин Киселев — второй покойный
бой-френд».
Глава 14
Женщина, к удивлению Далилы, все же пришла. Ровно в шесть
часов вечера она робко вошла в кабинет и тихо поздоровалась.
Далила уже собиралась домой: глядя в зеркальце, пудрила нос.
Увидев пациентку, она с дежурной приветливостью улыбнулась, глазами показала на
кресло, поспешно спрятала косметичку в ящик стола, нажала на кнопку селектора и
с легкой важностью произнесла:
— Даша, две чашечки кофе, пожалуйста.
— Сию минуту, — мгновенно откликнулась секретарша.
На некоторое время в кабинете установилась тишина. Женщина
сидела на краешке кресла и обреченно смотрела в пол. Далила с лихорадочной
торопливостью листала рабочий журнал.
К своему стыду, она забыла имя пациентки и теперь не знала,
как к ней обратиться. Вообще-то кабинет был анонимный. Пациенты иногда и сами
забывали свои имена, называясь сегодня одним, а завтра другим, но Далила не
могла позволить себе ошибки. Наконец она нашла нужную запись. «Ирина Сергеевна
Левицкая, музыкальный работник…»
— Итак, Ирина Сергеевна, — начала было она, но дверь
распахнулась.
На пороге кабинета выросла секретарша с подносом.
— Кофе, — важно сообщила Даша и сверкнула фальшивой улыбкой:
все, как учила начальница.
— Ой., зачем? — смутилась Левицкая и пролепетала:
— Большое спасибо.
— На здоровье, — вежливо откликнулась Даша и, виляя задом,
стремительно вышла.
Когда дверь закрылась, Далила сделала глоток кофе,
приветливо посмотрела на женщину и мягко произнесла:
— Я вас слушаю, Ирина Сергеевна.
Та смешалась, покраснела, на лице появилось страдание.
«Не знает, с чего начать, — догадалась Далила, с трудом
припоминая, о чем бедняжка поведала ей вчера. — Хотя, понятно о чем, о том же,
о чем и большинство: муж был хорошим, а стал плохим. Обычно выясняется, что
хорошим муж не был никогда, разве что в фантазиях жены. Посмотрим, так ли
здесь».
— Вчера вы говорили о том, что ваш муж изменился. Если
можно, конкретней, каковы перемены? — заранее скучая, спросила она.
Брови женщины удивленно поползли вверх.
— Простите, но я этого не говорила, — растерялась она. — Я
совсем о другом.
Теперь смущаться настала очередь Далилы. Нет, она, конечно,
вида не подала, ее улыбка была по-прежнему спокойна и приветлива, но в глубине
души ей стало стыдно за допущенный промах. Самолюбивая Далила болезненно переживала
любые оплошности. Она привыкла к реноме суперспециалиста.
— Это вы меня простите, — извинилась она, чувствуя уже
неприязнь к пациентке. — Видимо, я не правильно вас поняла. Так о чем вы, Ирина
Сергеевна?
