— Невероятно.
— Я тоже была удивлена.
— Но почему Настя во всем созналась?
Далила пожала плечами:
— Испугалась от неожиданности.
— Невероятно.
Соболев не просто изменился в лице. В считанные секунды он
постарел лет на десять. Взглянув на него опытным глазом, Далила легко разгадала
загадку его превращения. Теперь в беде две дорогие ему женщины: дочь и ее
подруга, Миронова.
— И давно вы с Настей любовники? — спросила она.
Глава 23
Она думала, что Соболев начнет отпираться, но он, покачав
головой, сказал:
— Очень давно.
— Очень? — удивилась Далила, доставая из магнитофона кассету
и укладывая ее в свой карман. — Насте всего двадцать четыре года.
— Двадцать пять, — не прекращая массировать грудь, уточнил
Соболев. — Настя старше моей Веты на год. Простите, мне срочно нужно сделать
звонок.
Он поднялся с кровати и тяжелой походкой вышел из комнаты,
но вскоре вернулся и, протянув руку, решительно приказал:
— Давайте сюда.
Далила попятилась:
— Что давать?
— Давайте сюда кассету.
— Может, лучше я сама отнесу кассету в милицию?
Соболев рассердился:
— Прекратите делать из меня подлеца! Я люблю свою дочь!
— Но еще больше себя, а значит, и Настю, — сказала Далила и
твердо добавила:
— Это я вам говорю как психолог.
Как психолог она знала, что по-разному в этой жизни бывает,
но на этот раз хотела знать точно, что кассета, добытая с риском для жизни, не
исчезнет бесследно.
— Я уничтожу ее, эту тварь, — процедил сквозь зубы Соболев,
вновь принимаясь массировать грудь.
В его прищуренных глазах были злость и ненависть. Далила
поняла, что он говорит о Насте, и протянула ему кассету, спросив:
— А с пистолетом что делать?
— И с пистолетом я разберусь. Милицию сейчас вызову и
разберусь.
Он в упор взглянул на Далилу:
— Вы прячете мою дочь?
— Нет, не я, но я знаю…
Соболев поднес палец к губам:
— Ш-ш-ш, молчите. Вы знаете, а мне пока знать не надо, где
Ветка прячется. Вы ей одно передайте, Ветке моей. Я ее обязательно…
Лицо его исказила гримаса, он запнулся и, обреченно махнув
рукой, попросил:
— Ничего ей не говорите. Она про Настю даже не подозревает.
Далила кивнула:
— Понимаю.
Соболев беспомощно на нее взглянул, снова сел на кровать и
прошептал:
— Но зачем она это сделала?
— Что?
— Зачем Киселева и Трахтенберга убила?
Далила заверила:
— Настя их не убивала.
Он опешил:
— А кто их убил?
— Другая женщина. Имени ее я не знаю, но она очень похожа на
вашу дочь.
Соболев перестал массировать грудь, вскочил и закричал:
— Да-да! Именно так! Настя и наняла эту женщину! Я и не
говорил, что Киселева и Трахтенберга она своими руками убила! Настя —
заказчица!
— Говорите, пожалуйста, тише, — попросила Далила. — В
прихожей слишком много ушей.
Соболев отмахнулся:
— Своим людям я доверяю.
— И напрасно. Вы говорили Насте, что завтра в квартире
намечается обыск?
— Не обыск! Не обыск! — с жаром воскликнул он и тихо
добавил:
— Просто придут посмотреть на комнату Веты. Насте, конечно
же, об этом я не говорил.
— Но она как-то узнала.
Соболев растерялся:
— Выходит, да. Настена перед обыском пистолет подложила. Но
зачем она Вету мою подставляет?
Он вдруг испуганно посмотрел на Далилу и воскликнул:
— А почему она его не забрала, пистолет этот? Если вы ее
разоблачили, то какой смысл пистолет здесь оставлять? Был записан ваш разговор…
— О кассете она не знает, — перебила его Далила. — А про
пистолет впопыхах и от растерянности Настя могла забыть.
— А могла и не забыть, — продолжил Соболев. — Уверен, Настя
теперь будет меня шантажировать.
— Ну-у, если она надеется и вами еще управлять, тогда без
кассеты вообще доказать невозможно, что пистолет подложила она.
Далилу вдруг осенило:
— Погодите! А как охранник узнал про меня?
— Он видел, как вы проскочили в лифт.
— Но как он узнал, что вошла я в вашу квартиру? Соболев
усмехнулся и снисходительно сообщил:
— На табло загорелся этаж, на котором вы вышли, это
во-первых. Во-вторых, на моем этаже всего две квартиры. А в третьих, все этажи
снабжены видеокамерами. Охранник подошел к монитору, увидел, как вы вошли, и
позвонил мне в офис.
— Информация с камер слежения записывается?
— Да. И долго хранится.
Далила подытожила:
— Значит, должна остаться запись того, как Настя проникла в
квартиру. Значит, вы не можете это дело замять. Следовательно, ей бесполезно
вас шантажировать.
— Вы правы, — слегка ободряясь, согласился Соболев. — Тогда
я немедленно вызываю милицию.
— Нет, погодите, — остановила его Далила. — Сначала давайте
попробуем понять, зачем Мироновой эти убийства. Может, она из ревности решила
Вету подставить?
Соболев опешил:
— Из какой такой ревности?
— Она ревнует вас к старшей дочери, к вашей семье.
— Из ревности хлопнула двух компаньонов? Как вам только в
голову это пришло. Дело, которое Настя провернула, — сложное, грандиозное даже.
Сами судите: убить двух человек в один день само по себе непросто. Их на ту
трассу надо было как-то еще заманить, а потом все так устроить, чтобы на Ветку
мою убийства свалить.
— Да, вашей любовнице пришлось потрудиться, — согласилась
Далила.
Соболев с укором заметил:
— Нашли время кусаться. И без этого тошно.
— Простите, — ей стало стыдно. — Продолжайте, пожалуйста,
мне интересно знать, как вы мыслите.
