— Пошли! — воскликнула она, наваливаясь на Матвея всем
телом. — Волоки меня! Волоки! Я устала!
Он подхватил ее на руки.
— Это слишком, — сказала Далила, — я сама.
Глава 26
Выходя из офиса и перешучиваясь с мужем, Далила поймала себя
на мысли: «Хорошо, что мы с Александром в ссоре. Не надо врать мужу и куда-то
бежать. Можно смело ходить по улицам и смеяться».
Было решено ехать на «Мерседесе» Матвея, поскольку он дороже
«Форда», а ехать хотелось вместе. Однако, подъезжая к дому, Далила
забеспокоилась о своем брошенном автомобиле, который планировалось не забирать
до утра. Она не жаловалась, но вдруг перестала шутить, нахмурилась и
завздыхала. Недолго она посылала сигналы мужу. Он быстро все понял и проворчал:
— Отвезу тебя и сразу на такси вернусь за твоей машиной.
Успокойся.
— А я ужин приготовлю тем временем, — порадовала его Далила.
И обманула. Не успела она, впорхнув в квартиру, раздеться,
как раздался звонок. Далила открыла дверь и отшатнулась. На пороге стояла
подруга Веты, Анастасия Миронова.
— Вы одна? — спросила она, решительно проходя в прихожую. —
Нам нужно поговорить.
Далила вспомнила Шатунова, уже покойного, и, цепенея,
подумала: "С ним она уже «поговорила», теперь пришла убивать меня. Что
делать? Кричать? Звать соседей? Бесполезно. Если у нее пистолет, все равно не
успею!
Так, хватит паниковать! В конце концов, у нее оружие, а у
меня профессиональные навыки. Глядишь, и выкручусь", — приободрила себя
Далила.
А Миронова без приглашения прошла в гостиную, остановилась у
комода, подержала в руке фигурку божка и, поставив его на место, рассеянно
отметила:
— Классная змея. Свернулась в клубок и лежит себе у фонтана.
— Вы о чем? — удивилась Далила.
Миронова, кивнув на шеренгу фигурок, сказала:
— Я об этом.
Далила не стала объяснять ей, что держала в руках она не
змею, а египетского божка. Вместо разговоров Далила цепким профессиональным
взглядом изучала лицо своей гостьи, его мимику и выражение.
«И фонтан, и змея — мужские сексуальные символы, если по
Фрейду, — с некоторым облегчением констатировала Далила. — Вряд ли Настя пришла
меня убивать с мыслями о сексе и о мужчинах. Вижу в ней больше страха, чем
агрессии».
— Присаживайтесь, — предложила она, кивая на кресло. — И не
ждите любезности. Благодаря вашей жестокости у меня весь день болит голова.
Раздраженно дернув плечом, Настя сказала:
— Ну, уж извините, первой не я напала. У вас был выбор,
которого вы лишили меня.
Далила нахмурилась и промолчала. Миронова плюхнулась в
кресло и закурила.
— Я пришла, — сказала она, выпуская дым уголком губ, — чтобы
вам сообщить. Сегодня, после нашего разговора, был убит Шатунов.
— Я знаю.
— Знаете?! — поразилась Миронова. — И, конечно же, думаете,
что Шатунова убила я.
— Нет, я думаю, что его убили по вашему заказу. Чего вы
хотите от меня? — спросила Далила, стараясь придать равнодушие голосу и протягивая
девушке пепельницу.
Она знала, нельзя раньше времени становиться жертвой, нельзя
провоцировать Настю на действия и агрессию — надо делать вид, что ничего
страшного не происходит, они просто беседуют.
Миронова машинально взяла пепельницу и твердо сказала:
— Вы должны мне помочь.
«Сейчас начнет врать, — догадалась Далила, — сочинять, что
убийцу она не знает, что куртку вторую не покупала, что пистолет прятала по
приказу. Но зачем? Что у нее за игра? И какую роль она отвела мне в этой игре?»
— Я пока не знаю, кто убил Киселева и Трахтенберга, —
продолжила Настя. — Я не знаю, кто убил Шатунова.
— Ясное дело, — кивнула Далила. — А от меня вы чего хотите?
— Вы должны мне помочь. Я не могу долго скрываться.
Брусницкий болеет, холдинг на мне, и вообще. Я не создана для того, чтобы
скитаться. Долго скрываться я не могу, я привыкла к комфорту.
Далиле хотелось сказать: «Не могу вам посочувствовать. О
комфорте раньше надо было думать», — но она промолчала, давая Мироновой
высказаться.
— Я хочу вас спросить про коллекционную куртку, — продолжила
Настя. — Про куртку, которую якобы Ветка себе купила в салоне в Гостином. Как я
поняла, вы утверждаете, что я завела Ветку в салон и чуть ли не силой заставила
ее купить эту куртку. А потом купила вторую такую же для сообщницы. Так?
— Так, — подтвердила Далила.
Миронова рассмеялась нервным фальшивым смехом, зло загасила
в пепельнице окурок и отчеканила:
— А вы попробуйте Ветку заставить. Она упрямая, как осел.
— Любого можно сделать упрямым, если силой давить. А хитрые
уговоры делают беззащитными даже отпетых упрямцев.
— Но дело не в том, — отмахнулась Миронова. — Зачем я
Ветку-то уговаривала? Никак не пойму. Если послушать тех продавцов, в салоне у
них сплошной эксклюзив, весь товар штучный. Вот и выходит, что я никак знать не
могла о второй «диоровой» куртке.
«Она не будет меня убивать», — окончательно для себя уяснила
Далила и осмелела.
Презрительно покачав головой, она ответила:
— Накануне вы, а скорей ваша сообщница, в тот салон заходили
на разведку. Продавщица Марина посоветовала взять две одинаковые коллекционные
куртки от «Диор», якобы для ваших сестер-близняшек.
Миронова побледнела:
— И это вы знаете. Вы везде побывали. Но почему вы взялись
за меня? Вы мне мстите?
— За что? Я понятия не имею о ваших настоящих намерениях, но
предупреждаю: убивать меня бесполезно. У меня плохая привычка. Я сплетница.
Любую полученную информацию я мгновенно распространяю среди
своих друзей и знакомых. А их у меня много. Боюсь, ваша рука устанет стрелять.
— Будь я преступницей, вас стоило бы убить уже за одно то,
что вы нос свой в чужие дела суете, — парировала Миронова. — Но я не убийца. Я
для того сюда и пришла, чтобы получить от вас информацию.
— Получили?
— Не всю. Хотелось бы знать, что вы делали в квартире
Соболева?
Далила призналась:
— Я не могу ответить на ваш вопрос, зато вы на мой можете.
Когда у вас свадьба с Артемом Брусницким?
Настя ахнула и побледнела:
— И это вы знаете!
