Более того, она отнеслась к разрыву так, словно и сама
тяготилась их отношениями, не зная, как их прекратить. Таким ходом событий
Александр был чрезвычайно доволен.
Но недолго. Вскоре их общая приятельница сообщила Козыреву
(под большим секретом) о своих подозрениях. Оказывается, романа и не было.
Просто Далила хотела вернуть любовь влиятельного чиновника, используя
неотразимого Александра всего лишь в качестве наживки при ловле более крупной
рыбы.
Сообщение потрясло Козырева, оскорбило. Он возненавидел
Далилу, решив никогда больше не вспоминать о ней.
Это ему без особого труда удалось. И удавалось до тех пор,
пока он случайно не встретил ее в веселой компании, куда пришел развлечься с
очередной своей пассией. Далила там тоже была не одна. Возле нее крутился
маленький слащавый мужчина. Его пузо и лысина без труда убедили Александра в
том, что это и есть тот самый чиновник, о котором говорила знакомая.
«И ради этого ничтожества она меня бросила?» — свирепея,
прозрел Александр.
Увидев Далилу рядом с «пузом» и «лысиной», Козырев мгновенно
забыл, что сам сделал решительный шаг к разрыву. С презрением на лице он
присоединился к той части компании, которая не общалась с «вероломной бабенкой»
— так он окрестил Далилу.
Но вскоре выяснилось, что, уйдя от изменщицы, он оказался на
задворках: оживление крутилось вокруг чиновника, а вместе с ним и вокруг Далилы.
Утратив остатки хорошего настроения, Александр схватил за
руку подружку, собираясь уйти, но неожиданно был остановлен Далилой. Она
окликнула его, подозвала и, нахально рисуясь (так показалось Козыреву),
представила Александра своему ничтожному «пузу». Он кипел от ярости, но
вынужден был соблюсти приличия и остаться.
— Вы как будто сердитесь на меня? — спросила Далила у
Козырева.
Александр растерялся, а она, не дожидаясь ответа, словно
по-настоящему этот вопрос ее не волновал, обратилась к «своему лысому пузу»:
— Виктор, вот человек, — Далила небрежно кивнула на
Козырева, — прекрасно умеющий вальсировать. В наше время, согласитесь, это
большая редкость.
Чиновник проявил любопытство.
— В самом деле? — спросил он с любезной улыбкой. — И вы нам
покажете?
Козырев, всей душой ненавидя Далилу, ответил:
— Сегодня вряд ли.
— Покажет, покажет, — усмехнулась она и, взяв Александра под
руку, утянула его от чиновника.
Козырев молча кипел.
— Что это ты так нелюбезен? — удивилась Далила, оставшись с
ним наедине. — У тебя нет причин на меня сердиться.
— Кто сказал, что я сержусь? — буркнул он.
— Сердишься, и это очень заметно. Между прочим, мой друг
может пригодиться тебе в твоем бизнесе. Зря ты пренебрегаешь таким знакомством.
— Я поражен твоим выбором, — неожиданно выпалил Александр и
рассердился за эту глупость и на себя, и на Далилу.
— А мне твой выбор понравился, — с улыбкой кивнула она в
сторону его подруги. — Очень мила, с прекрасным вкусом, и чувствуется, что
совсем неглупа. Впрочем, любой твой выбор хорош.
Далила с одобрением посмотрела на него, сверкнув красивыми
карими глазами (про которые так и хотелось сказать «очи»), тряхнула челкой и с
кокетливой улыбкой сообщила:
— Я думала, что мы по-прежнему друзья и даже хотела
обратиться к тебе с просьбой, а теперь уж и не знаю, к месту ли?
Козырев вынужден был заверить ее, что к месту. Она изложила
суть своей просьбы. Узнав, что для решения вопроса придется явиться в его офис,
Далила кивнула, небрежно бросила: «Значит, увидимся» — и вернулась к чиновнику.
Александру стало абсолютно понятно, зачем она прибегла к кокетству.
«Заметила меня лишь потому, что я ей понадобился», — зло
подумал он, не желая признаться, что уже с нетерпением ждет того дня, на
который сам назначил ей встречу.
Явившись в офис, где она раньше никогда не бывала, Далила не
сразу отправилась к Александру. Прежде чем зайти в его кабинет, она, изображая
поиск начальника, прошлась по другим кабинетам и пококетничала со всеми
мужчинами, которых там повстречала. Лишь убедившись, что произвела фурор,
Далила двинулась к Козыреву.
Александр умышленно встретил ее арктическим холодом. Не
заметив его стараний, она была весела. Когда ее вопрос был решен, Далила (к
досаде Козырева) заспешила.
— Ты не проводишь меня до выхода? — спросила она. — Боюсь
заблудиться в твоих лабиринтах.
Скрывая радость, Александр согласился. Выйдя из кабинета, он
поразился оживлению своих сотрудников. Проводив Далилу и возвращаясь к себе в
кабинет, он был неоднократно остановлен одним и тем же вопросом: «Что за фемина
к нам приходила?»
Далее следовали обычные в таких случаях восклицания: «Вот
это женщина! Вот это баба! Как бы с ней познакомиться?» В связи с этим Козырев
испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, ему было приятно, что Далила
всех обворожила, с другой стороны, он подумал: «Надо завязывать с такой
демократией. Что за панибратство с начальником?»
Для окончательного решения вопроса Далилы ей пришлось еще
раз зайти в офис Козырева. На этот раз Александр, прощаясь с Далилой, сам
вызвался проводить ее до машины. Он знал, что дело ее сделано и для новой
встречи предлога нет. Козырев досадовал, что нужно расставаться. Расставаться с
Далилой ему совсем не хотелось.
Они стояли на улице. Разговаривая с Далилой, Александр
поглядывал на окна офиса и не без удовольствия видел, как его сотрудники прилипли
к стеклам, явно обсуждая ее достоинства. Заметил он также и восхищенные взгляды
случайных прохожих, адресованные ей. Заметил и удивился, как раньше не понимал
особой ценности этой женщины.
Предложение поужинать прозвучало достаточно безразлично, но
стоило это безразличие Александру немалых трудов. Далила на секунду задумалась,
тряхнула челкой, озорно сверкнула своими темными, похожими на спелые вишни,
глазами и согласилась.
— Но только платить буду я, — сказала она, отметая его
ухаживания и давая понять, что ужин состоится лишь в знак благодарности за
любезно оказанную Козыревым услугу.
Он подумал: «Ничего, пока хорошо и так».
И начался второй виток их романа, на котором Александр
впервые в жизни столкнулся со страхом быть отвергнутым. Он уже не чувствовал
уверенности в Далиле. Чем лучше он это понимал, тем сильнее попадал в умело
расставленные силки и капканы.
Вот и теперь после их ссоры он ходил под впечатлением
данного себе слова.
«Звонить первым не буду, — убеждал себя Александр. — Да, я
хлопнул дверью, но она виновата сама. Вот и пускай делает шаг навстречу, а я
буду ждать. Избаловал ее, привыкла, что я унижаюсь».
