— Скажите, почему она не верит в мое благородство? — с
энтузиазмом воскликнул Сибирцев.
«Потому что у тебя его нет», — про себя усмехнулась Далила.
— Да потому, что ей удобней считать меня подлецом, — с
чувством обиды отрезал Сибирцев. — Я — подлец, она — святая, и только потому,
что жертва.
Далиле в общем все было ясно. Сибирцев имел две семьи: двух
жен и детей от каждой. Его это очень устраивало, а потому он старательно
убеждал жен, что и они безвыходно счастливы.
Судя по всему, жены оказывали сопротивление. Законная жена —
активное (и потому была в проигрыше), незаконная — пассивное. Поскольку
пассивное сопротивление есть скрытая форма нападения, незаконная жена
выигрывала по всем статьям. Сибирцев не видел в ней своего врага и почти
проиграл ей войну за свою независимость. Любовница превратила его в раба.
Все это было Далиле ясно, непонятно было одно: зачем этот
неприятный человек пришел к ней? Какой ждет от нее помощи? Или он хочет хоть
кого-то убедить в своем благородстве?
«Он, верно, думает, что за хорошие деньги я соглашусь
признать его великодушие, — решила Далила. — А может, у него есть другие
резоны?»
— Анатолий Маркович, давайте на минуту прервемся, — мягко
предложила она, — и подумаем, почему вы пришли ко мне. Скажите, какой помощи вы
от меня ждете?
Вопрос застал Сибирцева врасплох. Он раскрыл рот и
растерянно замигал своими маленькими кругленькими глазками, от чего стал похож
на выброшенную из воды рыбину.
— Мне рекомендовали вас как прекрасного специалиста, — наконец
сказал он.
Далила заверила:
— Анатолий Маркович, я хочу вам помочь и обязательно помогу.
Я знаю, как это сделать, но мне интересно, чего вы от меня ждете?
Сибирцев важно кивнул и принялся длинно и путано излагать.
Далила поняла, что ему надо выговориться. Она перестала слушать Сибирцева и
унеслась мыслями к Соболеву. Далила поймала себя на том, что ей нравится отец
Веты. Хотелось найти ему оправдание, но все размышления приводили к неизбежному
результату: Соболев — опасный преступник. Он не пощадил даже дочь.
Сибирцев, не замечая ее задумчивости, продолжал изливать
свою душу. До ушей Далилы вдруг донеслось:
— Как же я подлый, если жена сама говорила, что даже Соболев
обо мне положительно отзывался. Если уж Соболев меня хвалит…
— Простите, — встрепенулась Далила, — о ком идет речь?
— О Соболеве Андрее Петровиче, — сердито сообщил Сибирцев.
— Вы его знаете?
— Кто же его не знает. И приходилось сотрудничать, и мы с
ним дружны. Он кем вам приходится?
Далила смутилась:
— Видите ли, моему родственнику тоже предстоит с ним
сотрудничать. В связи с этим хотелось бы знать, что он за человек, этот
Соболев?
Взгляд Сибирцева потеплел.
— Андрей Петрович — благороднейший человек. — сообщил он с
нотками умиления. — Сколько раз я к нему обращался, столько раз он мне помогал.
Добрейшей души человек. В наше время мало на кого положиться можно, но Соболева
я вам рекомендую как честного бизнесмена. И отменного политика в безнадежно
сложных делах. Даже в самые кровавые времена он умел договариваться с
конкурентами. За это все его уважают. Помните, Петербург захлестнула волна
разборок? Что ни день, то убийство.
— Еще бы, — кивнула Далила.
— Так вот, из окружения Соболева никто не пострадал. И в
этом заслуга Андрея Петровича. И надо же, теперь, когда вроде стало потише,
именно ему не везет. Вы слышали, — Сибирцев понизил голос, — какая у него
случилась беда?
— Вы говорите про дочь?
— И про дочь, и про компаньона его, Шатунова. Дочь оболгали,
компаньона убили. Все напасти разом свалились на Андрея Петровича.
Скрывая свое изумление, Далила спросила:
— Анатолий Маркович, вы опытный человек. Мне интересно, что
вы обо всем этом думаете?
— Кто-то крепко взялся за Соболева, что тут еще можно
подумать.
— Вы считаете, что дело в самом Соболеве? Я слышала, вроде
погибли Киселев и Трахтенберг. Кажется, эти дельцы к бизнесу Соболева отношения
не имели.
— Но с ними сотрудничала его дочь. Я уверен, Киселева и
Трахтенберга убили с одной только целью: хотели нанести удар по Андрею
Петровичу. И нанесли. Одна смерть Шатунова принесла ему колоссальнейшие убытки!
— Сибирцев повысил голос и закатил глаза.
Далила подумала: «Неужели я перемудрила? Если Соболев — жертва,
тогда кто же топит его? Неужели Настя Миронова рискнула схватиться с таким
бизоном? Тогда понятно, зачем он принес магнитофон в комнату дочери».
— Анатолий Маркович, а что вы думаете о Брусницком? —
спросила она.
— Брусницкий — друг Соболева. Жаль, умирает. Приличный
вполне человек.
— Но после смерти Брусницкого Соболев, верно, возьмет бразды
правления холдингом в свои руки. Наследник, Артем Брусницкий, я слышала, к
бизнесу не пригоден.
Сибирцев с интересом уставился на Далилу и констатировал:
— А вы, я вижу, неплохо осведомлены.
Она пояснила:
— Был случай познакомиться с этим запутанным делом.
— Тогда вынужден вас огорчить, ваш анализ неверен. Вы
ошибаетесь. Соболев дорожит своей репутацией. Конечно, холдинг Брусницкого —
лакомый кусок. Именно поэтому Андрей Петрович и контролирует его работу.
Заметьте, контролирует явно во вред своему бизнесу.
— Вы так думаете?
Сибирцев снисходительно покачал головой и возразил:
— Не думаю, Далила Максимовна, знаю. В нашем российском
бизнесе думать о партнерах ох как недостаточно. О них нужно точно знать.
Желательно все. Поэтому могу вам сказать: несомненно, если Брусницкий умрет,
Соболев ляжет костьми, но не позволит обидеть сына покойного друга. До сей поры
Андрей Петрович играл только по правилам. На том и стоял. Оттого все и поражены
его бедами. Кого он обидел?
«Если этот пройдоха поет дифирамбы Соболеву, значит, отец
Веты и в самом деле порядочный человек. Но тогда я зашла в тупик», — загоревала
Далила.
Сибирцев, нервно поерзав в кресле, спросил:
— Надеюсь, я достаточно вас просветил?
Далила намек поняла и заверила:
— Анатолий Маркович, я ваша должница. Давайте наконец
проанализируем, ваши проблемы.
— Давайте, — обрадовался Сибирцев.
Далила откинулась на спинку кресла и спросила:
