— Предоставь это мне, а ты пока на кухню иди, о праздничном
столе позаботься.
Далила знала, что делать с подругой — Галина быстро в себя
пришла. Истерика у нее прекратилась, но плакать она не перестала. Зато могла
говорить.
— Из-за чего ты убиваешься? — строго спросила Далила.
Галина выдавила сквозь плач:
— Я так старалась, планировала, мечтала. И вот. Это мне за
грехи. Я во всем виновата. Плохо жизнь прожила, а она теперь будет
расплачиваться.
В комнату робко просочился Евгений.
— Из-за чего сыр-бор? — спросил он.
— Семимесячная! — прорыдала Галина.
— Доктор сказал, что девочка абсолютно здоровая, — успокоил
ее Евгений.
А Далила добавила:
— Твое счастье, Галка, что она раньше времени родилась, так
ты ее раскормила. Через два месяца пришлось бы кесарево сечение тебе делать.
Евгений, сообразив, что ничего страшного не происходит,
расслабился и пошутил:
— О женской фигуре заботиться надо с пеленок. Галка, ты
параметры ее замеряла? У нее есть 90 — 60 — 90 или уже пора диету вводить?
Далила усмехнулась, а Галина, не реагируя на юмор,
продолжала рыдать.
— Почему ты ревешь? — рассердилась Далила.
— Теперь ее будут дразнить недоношенной, — всхлипывая,
сообщила подруга.
Далила уставилась на племянника:
— Жека, понять не могу, из-за чего эта глупая переживает?
— Галка боится, что ее дочь теперь станет политиком, —
возвестил компетентно Евгений.
— Вот именно, — наконец улыбнувшись, согласилась Галина. — И
задатки уже есть у нее. Ждать не умеет, ни с кем не считается, из меня напролом
полезла и в роддоме горлопанила громче всех детишек.
— И ожидания своего избирателя обманула, — вставил Евгений.
— Да, — вытирая слезы, уже рассмеялась Галина. — Я
рассчитывала без нее Новый год встретить, а теперь буду сидеть под елочкой в
памперсах и пеленках.
Малышка, словно узнав, что говорят про нее, запищала в
кроватке. Галина взяла ее на руки, прижала к себе, и девочка успокоилась.
— Ты наконец решила, как ее назовешь? — спросила Далила.
— Назову Ангелиной.
— Ангельское воспитание хочешь ей дать? — поразился Евгений.
Галина заверила:
— Да, уж по моим стопам она не пойдет. Будет серьезная,
высоконравственная девушка.
Евгений с иронией осведомился:
— А как же ты, великая грешница, потянешь такое строгое
воспитание?
Далила заверила:
— Галка потянет. Кто много грешил, тот ожесточенно требует
нравственности от других. Надеюсь, ты не будешь излишне строга? — спросила она
у подруги.
Галина с нежностью дунула на темечко малышки, вздыбливая
мягкий светлый пушок волос, и простонала:
— Я буду ее баловать. Знаете, что я испытываю, прижимая ее к
себе? Это как… — Она запнулась, подбирая нужное слово. — Это как ангел коснулся
крылом.
Евгений заржал:
— Ну, не знаю. Таких глюков у меня еще не было.
— А у меня теперь каждый день будет только такое. Я от
нежности круглосуточно изнываю и так счастлива. Передать не могу.
— Да-а? — удивилась Далила. — Кто бы мог такое подумать! Да
еще про тебя.
— Себе, что ли, забеременеть? — с завистью воскликнул
Евгений.
— Не так уж это и фантастично, — усмехнулась Галина.
Далила поддержала подругу.
— Да, — сказала она, — морских коньков, чтобы ты знал, на
свет производит самец.
Евгений поежился:
— Надеюсь, у людей до этого дело не скоро дойдет.
— Я тоже надеюсь, — согласилась Галина. — Мужчины так не
любят себя ограничивать, что все дети еще в утробе отца в алкоголиков
превратятся.
— И в развратников, — добавила Далила.
— По части алкоголизма и разврата современные женщины не
отстают, — отбил нападки Евгений. — Или вы считаете, что все мужчины предаются
разврату друг с другом?
— Слава богу, «натуралы» не перевелись, — порадовалась
Галина и, укладывая малышку в кроватку, воскликнула:
— Кстати, о гомиках. Страшную историю я вам сейчас расскажу.
В соседней палате лежала Кристина, москвичка. Родная сестра каждый день к ней
приходила и по-сестрински бедняжку тиранила. Все уговаривала бросить
питерца-мужа. У Кристины молоко от переживаний чуть не пропало.
Евгений удивился:
— А гомики тут при чем?
— Не перебивай, — рассердилась Галина. — Гомиком оказался
банкир Филиппов, муж Лены, старшей сестры Кристины.
— Ну, надо же, — рассмеялась Далила. — Оказывается,
Красноволосая так допекла своего муженька, что он сексуальную ориентацию
поменял.
Галина поразилась:
— Ты знаешь сестру Кристины? Откуда?
— В роддоме твоем познакомились. Она даже визитку свою мне
дала.
— Можешь выбросить эту визитку. Она тебе не пригодится.
Далила, почуяв неладное, побледнела:
— Что случилось с Филипповой?
Галина, помрачнев, сообщила:
— Несколько дней назад Елену Филиппову застрелили в ее же
машине.
Глава 36
Рассказ Галины Далилу потряс. Оказывается, Филиппова уже
собиралась возвращаться в Москву, как вдруг ей позвонила незнакомая девушка и
предложила встретиться. Предлог для встречи был выбран беспроигрышный. Якобы у
незнакомки имелся компромат на банкира, мужа Елены Филипповой. Услышав, что
супруг изменил дважды (и сексуальную ориентацию, и жене), Филиппова ужаснулась.
Она тут же позвонила Кристине в роддом, жаловалась, рыдала, проклинала своего
дорогого банкира. Кристина сестру успокоила, сказав, что надо еще посмотреть на
тот компромат. На следующий день Елена Филиппова отправилась на свидание с
незнакомкой. Вскоре ее обнаружили мертвой в ее же машине. Никакого компромата,
разумеется, при ней не было.
Кто банкиршу убил, вопросов не возникало — та же девица,
которая Киселева и Трахтенберга убила, незнакомка из ресторана в коллекционной
курточке от «Диор». И Шатунов, престарелый поклонник Веты, скорее всего, на ее
же совести.
«Но кому это выгодно? Кто девицей руководит? — гадала
Далила. — Настя Миронова? Соболев? Или кто-то другой, незнакомый?»
