— Это она тоже рассказывала.
Кэти старалась, чтобы горе не отразилось на ее лице. Из-за необходимости получить яйцеклетки супруги Блер отложили лечение. Может быть, именно поэтому Бекка и умерла. Кэти умоляла сестру забыть об этих яйцеклетках и лечиться. Потом они смогут усыновить ребенка. Но Бекка знала, как сильно Адам хочет иметь ребенка, собственного ребенка, свою плоть и кровь, и, как всегда, старалась угодить ему.
Конечно, проще свалить всю вину на Адама, но, в конце концов, Бекка сама сделала выбор. И дорого за него заплатила.
— Не знаю, какое это имеет отношение ко мне, — заметила Кэти.
— А ты не догадываешься? Я решил использовать замороженный эмбрион и найти суррогатную мать.
Кэти потребовалось несколько минут, чтобы осознать смысл его слов.
Ребенок? Он говорит, что хочет нанять чужую женщину, чтобы она выносила ребенка ее сестры?!
Потрясение лишило девушку дара речи. Как это пришло ему в голову?
Но Адам смотрел на нее и ждал реакции. Наконец Кэти сумела выдавить:
— Я… я не знаю, что сказать.
— Давай расставим все точки над «i». Я не спрашиваю у тебя разрешения. Но из вежливости, поскольку это ребенок и Бекки тоже, я решил рассказать о моих планах.
Адам не такой человек, чтобы делать что-то «из вежливости». Он делает только то, что ему выгодно. Наверняка он был у юриста, и тот рекомендовал ему связаться с семьей Бекки.
— Кроме того, я думал, ты посоветуешь мне, как лучше сообщить об этом твоим родителям, — добавил Адам.
Кэти была ошеломлена. Как будто мало потерять дочь. Теперь родители должны свыкнуться с мыслью, что у них есть внук, и этот внук живет где-то там, с отцом, который так занят, что не находит для них времени. Он что, действительно настолько жесток? Настолько эгоистичен?
— Я бы посоветовала тебе не делать этого.
Адам, похоже, смутился:
— Не говорить им?
— Не трогать эмбрионы. — Кэти так рассердилась, что ее голос дрожал. — Разве мои родители мало перенесли? Я не могу поверить, что ты до такой степени эгоистичен, что хочешь заставить их пережить еще и это.
— Я подарил бы им внука. В нем жила бы частица дочери. Мне кажется, они должны быть довольны.
— Тем, что у них есть внук, которого они никогда увидят? И ты действительно считаешь, что этим счастливишь их?
— Почему ты решила, что они не увидят ребенка?
Он что, смеется?
— Я могу пересчитать по пальцам одной руки твои с Беккой появления на ферме. Родители постоянно звали вас, а ты всегда был слишком занят. Для них у тебя времени не было. — По тому, как смотрели на них посетители буфета, Кэти поняла, что ее голос возвысился до истерического крика. Сделав глубокий вдох, она забавила себя говорить тише. — Почему бы тебе не жениться и не завести ребенка от новой жены? Ты богатый, красивый мужчина. Уверена, женщины встанут в очередь, добиваясь брака с тобой. Или можешь взять приемного ребенка. А мою семью оставь в покое.
Голос Адама по-прежнему был спокойным и ровным.
— Я уже говорил, что мне не требуется твое разрешение. Я встретился с тобой только из вежливости.
— Мул, — прошипела она.
Адам повысил голос:
— Что ты сказала?
— Я не глупенькая деревенская девочка. Адам. Ты позвал меня, потому что адвокат, вероятно, предупредил тебя, что мои родители могут оспорить твое решение, а ты не хочешь ввязываться в судебные тяжбы.
Его лицо потемнело, и она поняла, что раскусила бывшего деверя.
— У твоей семьи нет законных прав на эмбрионы, — заявил он.
— Возможно. Но если мы решим судиться с тобой, дело может растянуться на годы.
Его брови нахмурились. Он чуть наклонился вперед:
— У вас не хватит финансовых возможностей, чтобы привлечь меня к суду.
Кэти бесстрашно посмотрела ему в глаза. Она приняла вызов:
— Не сомневаюсь, что непременно найдется какой-нибудь сентиментальный адвокат, который возьмется за это дело просто из любви к искусству.
Адам даже не моргнул. Неужели он догадывается, что она блефует? Во-первых, Кэти никогда не слышала о таком адвокате, а во-вторых, не уверена, что ее родители захотят судиться с Адамом. Им будет больно, но они воспримут это как еще один побег Бекки из-под семейного крова. И научатся с этим жить. Они не любят поднимать шум, создавать проблемы. Именно поэтому они позволили Бекке уйти из семьи. Если бы Кэти взяла это дело в свои руки, все пошло бы по-другому.
Выражение лица Адама смягчилось, и он спокойно произнес:
— Кажется, мы делим шкуру неубитого медведя.
— Тебе известно хоть что-нибудь о том, что значит быть отцом? Ты когда-нибудь думал, что тебе предстоит? Менять пеленки, кормить среди ночи… Где ты найдешь время на это? Или наймешь няньку, чтобы она растила ребенка вместо тебя? И свалишь на нее всю грязную работу?
— Ты ничего не знаешь обо мне, — заметил Адам.
— Это печально, особенно если учесть, что ты был женат на моей сестре.
Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул:
— Мне кажется, мы говорим не то и не о том.
Кэти добилась того, что поменялась с Адамом ролями. Теперь она нападала, а он защищался. Этому фокусу Бекка явно так и не научилась. Но по-другому с такими людьми, как Адам, нельзя.
— Поверь, я тщательно все обдумал, — продолжал он. — Я чувствую, что мне необходимо сделать это. И уверяю тебя, вы будете видеть ребенка. И ты, и твои родители. Моих родителей уже нет в живых. Вы будете его единственной семьей. Я не имею права лишить его этого.
— А почему, собственно, я должна тебе верить?
— Ну, тут у тебя нет выбора. Мы оба знаем, что твои шансы найти адвоката, который взялся бы вести дело бесплатно, равны нулю. Я давно в бизнесе и могу распознать блеф.
Девушка прикусила губу. Вот тебе и поменялись ролями!
— Я не желаю никого обижать, Кэти. Я просто хочу иметь ребенка.
Но почему это должен быть ребенок Бекки?!
— Мы, может быть, не так богаты, как ты, но все-таки можем бороться.
— И потерпите поражение.
Да. Она потерпит поражение. Но она может устроить бешеную драку… и провести своих родителей через все ужасы судебного процесса. Не говоря уже о финансовой стороне дела.
Ну, что же, как это ни грустно, придется все принять. Но она поймает Адама на слове: он сказал, что они будут видеть ребенка.
— Могу я спросить, кто будет суррогатной матерью? — поинтересовалась Кэти.
Адам был достаточно благороден, чтобы не ликовать открыто:
